Сережка — авдеевский ветеран

— Нет, он бы там по снабжению пошёл… Сразу бы стал крупный специалист по кедровым шишкам.

— Конечно, наверх забрался, цепью пристегнулся и спокойненько себе обрывай — о технике безопасности не думай!

— А может, вы его к себе на работу возьмёте? — Пётр Васильич спрашивает. — Лазает он хорошо…

— А сила есть — ума не надо! — орёт Конон, и от смеха чуть не приседает около клетки.

Но вот к поясу медведю уже и трос прицепили и привязали верёвки, а в клетке подпилили и приподняли вверх несколько прутьев, чтобы Миха мог вылезть.

— Ну, Мишанька, теперь давай, — говорит Пётр Васильич. — Новая квартира у тебя хорошая, просторная, с тёплой берлогой… Так что давай, Мишан, с богом, как говорится!.. Взялись, ребята!

Все стали потягивать за верёвки, понукая Мишку, а он только топчется на одном месте.

— А ну, поднажми!..

Потянули сильней — и трое монтажников с Петром Васильичем, и Конон, а тут и Евгений Константиныч следом за Петром Васильичем стал, а за Кононом сторож дядя Семён — тянут-потянут, словно репку из сказки…

— А н-ну, ещё поднажми!..

Заворчал Мишка, по полу заскрёб громадными своими чёрными когтями, завертел шеей — никак приподняться не хочет.

Да куда денешься: он-то — один, а за верёвку уцепилось уже вон сколько!

— Пошёл, Миша, пошёл!

И Миха, всё ещё пытаясь упереться то одной лапой, то другой потихоньку вылез.

— Потянули сразу, опомниться ему не давайте! — Пётр Васильич командует.

Все дружно рванули, и Мишка сначала заскользил по влажной земле, заелозил, а потом побежал быстрей да быстрей…

Монтажники заторопились впереди медведя, а те, кто стоял чуть позади, верёвками оттягивая назад Мишкин пояс, те побежали следом, и Конон припустил сильнее всех и ногой Мишке вслед дрыгнул — как будто хотел ему дать пинка…

— Па-ш-шёл, тайга!..

А Миха вдруг встал как вкопанный — задние чуть на него не налетели. Повертел головой да ка-ак заревёт!

А потом приподнялся и медленно пошёл обратно.

Теперь и монтажники пытаются получше упереться, и Пётр Васильич, откидываясь назад, чуть не ложится на спину, и Конон с Евгением Константинычем тянут, и сторож, а Мишка идёт себе да идёт, коротко рычит, как будто покряхтывает, и всех за собой тащит и тащит…

Пётр Васильич — на ребятишек:

— А ну-ка, хлопцы, отойдите подальше!.. А ну, отходи!

А ребятишек сколько теперь собралось — и свои и чужие. На железобетонных плитах стоят, на перевёрнутой лодке, а некоторые уже и на клетку забрались, а другие — и на берёзу рядом. Один даже пробует залезть на железобетонный столб, который стоит немножко поодаль… Конечно, оттуда хорошо было бы видно, вон столб какой высоченный, а электричество туда ещё не подвели, за железный кронштейн можно держаться, да только залезть на него не так-то просто… Поднимется пацан метра на три, ноги сплетёт, чтобы не соскользнуть, потом повисит-повисит да и съедет.

И взрослых собралось уже сколько — услышали, наверное, что в интернате медведя в новый зверинец переводят, пришли посмотреть…

Кое-кто бросился помогать Петру Васильичу с монтажниками, другие стали ребятишек отпугивать — а ну, мол, сдай назад, сдай, мало ли что может случиться! — а третьи рты пораскрывали не хуже ребят, лезут, куда повыше, чтоб лучше видно…

А Миху уже остановили. Конечно, не трактор ведь, а медведь. Вон уже сколько народу вцепилось в верёвки! И в самом деле как репку тянут — только Жучки да кошки с мышкой и не хватает…

— Попробуем потихонечку, не рвите! — командует Пётр Васильич. — Смотрите там, пояс держите, пояс!

Упирается Мишка, но потихоньку идёт. Ребятишки его подбадривают издали:

— Иди, Миша, там хорошо!

— Что там тебе, хуже будет, что ли?

Егорке показалось, что Венька Степаков рядом кричит, глянул вбок — наверное, сбежал Венька от кастрюль… Глянул, а неподалёку стоит чёрный старик из музея, вытягивает шею и тоненько кричит:

— Да-авай, Миша!..

Шляпа у старика сбита набок, глаза поблёскивают из-под пенсне — увлёкся!

Это он ещё раз, наверное, пришёл спросить, этот старик, не передумал ли Пётр Васильич…

А Мишка снова упёрся, дерёт лапами, и след за ним — хоть картошку сажай, такой глубокий.

Верёвки ослабили, и тут он как-то ловко вдруг повернулся, привстал на задние лапы, смотрит на старую свою клетку и не рычит уже, а как будто скулит, да так жалобно…

«Эх, — думает Егорка, — ведь он же не знает, Мишка, куда его ведут, вот и упирается, что есть мочи».

— Смотрите, как бы он ремень случайно не расстегнул! — крикнул один монтажник.

— Ага, вон кончик из пряжки выбился…

— Стоп, ребята, поправить надо, а то он нам даст!

— Виктор! — крикнул Конону Пётр Васильич. — А ну-ка, возьми крючок да поправь!

Медведь всё стоял на задних лапах, слегка наклонясь в сторону клетки.

Конон взял длинный металлический прут с маленьким крючком на конце и стал медленно подходить к Мишке.

— Чего ты там сбоку топчешься! — закричал Пётр Васильич. — Спереди подходи — и давай смело…

— Рванёт ещё, — негромко сказал Конон.

— Куда рванёт — десять мужиков держат!

Конон сделал ещё шажок-другой и протянул прут к медведю.

Рука у Конона заметно подрагивала.