Сережки Анны Карениной

С аппетитом перекусив, Эразм Петрович продолжил чтение книги, но сложный, не по-детски навороченный текст перебивали собственные мысли. Как будто впервые включился некий филиал в полушарниях, доселе невостребованный. «Господи, какая по-прежнему нищета! Да и бесправия хватает. Вот тебе и светлое будущее».

Утоленный желудок клонил ко сну. Глядя в книжку, задремал, и приснился ему сон, будто он сам очутился в шестнадцатом веке и едет не в теплом вагоне, а на санях, закутавшись в тулуп. Началась страшная метель, в трех шагах не видно, сани остановились. «Эй, ямщик! — крикнул он. — Чего не гонишь лошадей?» Сильный ветер глушил слова. «Эх, барин, — наконец, понял возница. — С дороги мы сбились. Че делать-то будем?» А он не растерялся и посоветовал: «Ты это, вожжи-то брось. Лошади сами куда надо вывезут». И, наверно, толковый дал совет, ибо не замерз в степи, а выехал в двадцать первый век и вышел на нужной остановке.

Воинская часть стояла от магистральной дороги в трех километрах. Пришлось идти пешком. Было еще темно и облачно. На небе — ни звездочки, и месяц, видно, еще не родился. Заканчивался последний час ночи. Эразм Петрович попал правой ногой в колдобину, наполненную водой, промочил ботинок, да и больно стало, чуть ступню не вывернул.

Доковылял кое-как. А на КПП его задержали. Постовой вызвал дежурного офицера, и Фанаберия сказал, что ему необходимо встретиться с Герасимом Крестьяниновым по чрезвычайно важному делу. Он показал удостоверение частного сыщика, но удостоверение на офицера не произвело впечатления.

— Отношение к комитету солдатских матерей имеете? — с подозрением спросил он.

— Я ведь мужчина, — поставил в известность Фанаберия.

— А бог вас знает, к какому роду-племени вы относитесь, — сказал старший лейтенант, морщась и страдая. Запашок от него шел приятственный.

— Вам продемонстрировать мои причиндалы? — рассердился Эразм Петрович.

— Ладно, поверю на слово, — кивнул старлей. — Но только рядовой Крестьянинов в настоящее время выполняет боевое задание.

Он с надеждой глянул на портфель гостя, и сыщик вздохнул: не догадался купить по дороге универсальное лекарство, снимающее последствия самой распространенной у нас болезни. Зато он вспомнил историю-загадку, рассказанную старлеем другого, правда, ведомства, достал бумажник и вытащил сто долларов.

— Окажите содействие, устройте встречу с рядовым Крестьяниновым, — попросил вслух, а про себя с неприязнью подумал: «Этому товарищу вполне хватит и одного Бени».

Старлей с достоинством принял купюру и позвал отдыхающего от вахты широкоскулого заспанного паренька.

— Рядовой Гойшу! — распорядился он. — Шагай на кухню и подмени Крестьянинова.

— Так Герка картошку чистит, — ответил солдат. — А я не умею. У нас в тундре картошка не растет. Один ягель только.

— Разговорчики! — рявкнул офицер. — Не умеешь — научим, не хочешь — заставим!..

Пришел Герасим, заметно исхудавший без Аннушкиных оладушек, поздоровался с гостем и нисколько не удивился: точно ожидал. Дежурный офицер проинструктировал солдата перед дачей показаний. Лишнего не болтать, хранить военную тайну… Эразм Петрович слушал его затянувшийся монолог и от нетерпения покусывал губы. «Да он что? Еще одного Беню вымогает? Ну, уж нет!»

Наконец, командиру надоело, и он оставил их вдвоем в тесной дежурке.

— Ну, выкладывай, что знаешь! — нетерпеливо потребовал детектив. — Учти, добровольное признание смягчает вину.

— Вы интересовались про сережки, — невозмутимо сказал Гера. — И я вспомнил. Я их видел.

— Где? — вскричал Эразм Петрович.

— Дайте закурить, — попросил рядовой.

— Не курю и тебе не советую. Где ты их видел?

— Ладно, скажу… Эх, курить не дали, так хоть от опостылевшей картошки освободили.

Он, как показалось сыщику, лукаво улыбнулся и еще немного потянул резину.

— Так это… — таинственно понизил голос. — Видел на ушах утопленной мной собачки.

— Что?!

— На ушах…

Фанаберия чуть не заматерился. Культура, впитанная с молоком матери, не позволила. Но досада и разочарование оккупировали его лицо. «Если идиот — то это надолго, — заключил он и самокритично додумал: — Хотя, еще неясно, кто из нас идиот. А может, и оба». Сами-то показания Герасим дал правдивые, сомневаться не приходилось. Видимо, владелица украсила любимую собачку бутафорскими сережками. А может, и не бутафорскими. Тут все зависит от вкуса и достатка госпожи-барыни. Но, увы, к делу это никакого отношения не имело.

«Нет, ну надо же, — расстроено мотал он головой, хромая от воинской части к поселку. — На такую туфту клюнул!»

17. Все дороги ведут в Тулу

Ранее утро, в станционном зальчике никого нет. До ближайшего поезда в Питер еще семь часов. Детектив прилег на жесткую лавку. Но не спалось. Что же теперь делать? Следы оборвались. Эразм Петрович вспомнил про Лутовкина и вытащил мобильник. Как и следовало ожидать, связи с Питером из этого захолустья не было. На дисплее не высвечивалась ни одна антенка.

В зальчик зашел сторож в универсальной пятнистой телогрейке и с сочувствием понаблюдал за приезжим.