Сергей Бондарчук. Лента жизни

Я стояла в одной белой рубашке и ждала страстных слов Сореля, но вместо них услышала какие-то всхлипы. Я обернулась и увидела, как у Коли Ерёменко хлынула носом кровь – и прямо мне на белую рубашку. Первые ряды это заметили и ахнули, но зал ждал. В мыслях промелькнуло: «…Экзамен! Один раз в жизни…» Я развернула Колю от зала и стала его гладить по лицу, пытаясь унять кровь, а второй рукой я перекрыла кровавый участок рубашки и стала что-то говорить… Я сочиняла текст за Стендаля, говорила, что люблю его (Сореля), но не могу принять, говорила часть текста Жюльена и сама же ему отвечала. Напряжение росло, в зале тишина и полное внимание. Но вот Коля заговорил, сначала тихо и слабо, потом всё сильнее. Так мы не играли никогда в жизни. Многие из зрителей рассказывали, что в зале не было сухих лиц, все плакали, сострадая нашим героям. Занавес закрылся – антракт. В антракте пришёл Герасимов, обнял меня и Колю, вызвали «скорую». Но после антракта мы доиграли спектакль.

Я знала, что среди зрителей был мой отец. Сергей Фёдорович впервые видел меня на сцене. После спектакля он обнял меня и заплакал, долго не отпуская от своей груди. Так и стояли мы вместе, отец и дочь… Вспомнились строчки моей любимой Марины Цветаевой:

  Жестока слеза мужская: Обухом по темени! Плачь, с другими наверстаешь Стыд, со мной потерянный. Одинакового Моря – рыбы! Взмах: …Мертвой раковиной Губы на губах. В слезах. Лебеда – на вкус. – А завтра, Когда проснусь?  

Тогда же во ВГИКе у нас с папой состоялся первый серьёзный разговор об искусстве, о моей сыгранной роли. Мне показалось, что он почувствовал во мне актрису. И всё же меня не покидало ощущение, что ему тяжело смотреть на меня, повзрослевшую без него. И ещё я почувствовала любовь и сердечность и постепенно начала освобождаться от своей боли. Наши отношения всё росли, и порой мы вели самые откровенные беседы, в которых всегда ощущалось его трепетное отношение ко мне. Много позже, выступая однажды в Киеве перед зрителями, я рассказывала о нём, и, наверное, столько во мне было нежности, что потом вышла женщина моих лет и произнесла, вытирая слезы: «Вы так говорили о своём отце, что я только сейчас, послушав вас, окончательно простила своего».

Я счастлива, что у меня были моменты истинного контакта с отцом, которым ничто не мешало. Даже между родными людьми иногда возникает напряжение, не сразу подбирается тон разговора… а мы – как будто вечно существовали вместе и не было этого разрыва… Я стала приходить к отцу домой, увидела наконец моих пока маленьких сестру и братика – Алёну и Федю. Каждый раз отец рассказывал мне что-то очень важное и интересное о своей работе. В это время он снимал свой новый фильм «Ватерлоо» с незабываемым американским актёром Родом Стайгером в роли Наполеона. Отец рассказывал, что Род Стайгер в работе был похож на профессионального боксёра. Он мог выдержать двадцать раундов «боя», каждый раз предлагая режиссёру новые варианты игры.

«Ватерлоо»

Снимая последние кадры Бородинской битвы («Война и мир»), я с сожалением думал о том, что приходится расставаться с эпохой, которую так долго и тщательно изучал. Предложение итальянских коллег поставить «Ватерлоо» дало возможность вернуться к этим событиям, к персонажам, характеры которых приходилось постигать в течение многих лет.

Сергей Бондарчук

После того как фильм Сергея Бондарчука «Война и мир» с успехом был показан на экранах кинотеатров по всему миру, итальянский продюсер Дино Де Лаурентис предложил ему поставить фильм «Ватерлоо». Отцу были интересны в этом фильме не только батальные сюжеты грандиознейшего сражения, но и глубоко проработанные психологические портреты предводителей воюющих армий, Наполеона и герцога Веллингтона. В отличие от «Войны и мира» события здесь представлены не глазами очевидцев и участников, а как бы отвлечённо, исторические битвы наполеоновских армий запечатлены «со стороны». Актёру Роду Стайгеру часто доставались роли диктаторов и крупных злодеев, роли эти были его фирменным знаком. Ирина Константиновна Скобцева вспоминала о съёмках фильма: «Род ходил в больницу, чтобы узнать, отчего бок может болеть так, как болел у легендарного полководца во время приступа, случившегося накануне битвы при Ватерлоо. Это показатель того, как трепетно Стайгер относился к работе. Он был необыкновенно эмоциональным человеком. Помню, как потрясающе он играл сцену прощания Бонапарта с гвардией: опустился на колени, чтобы поцеловать знамя, и из его глаз выкатились две огромные слезы. Ещё один пример. Шла сцена отречения… Стайгер идёт к трону, игра на пике эмоций, и вдруг оператор сообщает о том, что кончилась плёнка. У Рода произошёл срыв. У него брызнули слёзы из глаз, он убежал с площадки и больше уже не мог сниматься в тот день. Род Стайгер и Сергей Бондарчук понимали друг друга с полувзгляда, хотя говорили на разных языках. Благодаря усилиям продюсера и режиссёра в картину удалось привлечь целое созвездие актёров из разных стран – СССР, Канады, Великобритании, США, Италии, Франции.