Сергей Дягилев. «Русские сезоны» навсегда

Мясин был внимательным и наблюдательным учеником, с необычным взглядом на изобразительное искусство, и можно предположить, что Дягилев был гораздо более доволен своим новым воспитанником, чем Нижинским. В Тоскане они в основном уделяли внимание художникам Раннего Возрождения и позднего Средневековья, таким как Филиппе Липпи и сиенский живописец Симоне Мартини, чье необыкновенное «Благовещение» (в галерее Уффици) вдохновило Мясина на довольно смелое заявление: «Однажды днем, в Уффици, пока я рассматривал “Мадонну с младенцем” Филиппе Липпи, Дягилев спросил меня: “Как думаешь, ты бы смог поставить балет?” “Нет, – ответил я не раздумывая. – Я уверен, что никогда не смогу”. Затем мы прошли в другой зал, и мое внимание привлекли светящиеся краски “Благовещенья” Симоне Мартини. […] все, что я видел ранее во Флоренции, достигло кульминации в этой картине. Как будто мне предложили ключ от незнакомого мира, приглашая пройти по пути, которому я буду следовать до конца. “Да, – сказал я Дягилеву, – думаю, я бы смог создать балет. И не один, а сотню, обещаю Вам!”»³¹

Несмотря на удовлетворяющую его в интеллектуальном и, возможно, романтическом плане связь с Мясиным, Дягилеву все же не хватало присутствия его друзей. Нувель и Бенуа находились в России и, похоже, намеревались дожидаться там конца войны. Григорьев тоже был в Петрограде, наряду с Прокофьевым, Ларионовым и Гончаровой. Мисиа не собиралась прерывать свою деятельность по спасению раненых ради поездки в Италию. И потому Дягилев возлагал свои надежды на приезд Стравинского. Невзирая на военные действия, Дягилев решил продолжить работу над репертуаром сезона 1915 года.

Дягилев очень рассчитывал на новый балет, заказанный им ранее Прокофьеву, кроме этого, он собирался включить в программу и новый балет Стравинского, этот проект предварительно назывался «Свадьба» или «Свадебка». Первые идеи для создания этого спектакля появились у Стравинского еще в 1912 году, когда он все еще писал «Весну священную»³². Композитор хотел воссоздать в хореографии и музыке русскую крестьянскую свадьбу с ее древними ритуалами. Дягилев встретил идею Стравинского с большим энтузиазмом. Впрочем, осенью 1914 года Стравинский еще не записал ни одной ноты для партитуры «Свадебки» и в основном занимался подборкой музыкального материала. Пока что не было решено, кто займется хореографией двух новых балетов. Вряд ли совершенно неопытный Мясин мог осилить это в одиночку, и потому Дягилев вновь рассматривал кандидатуру Нижинского. Помимо этого, Дягилеву нужно было подумать и о финансовой стороне дела. Шла подготовка турне по США, и предполагалось, что оно обеспечит доход труппы в период войны. 10 октября Дягилев подписал контракт с Джулио Джатти-Каззаца, управляющим Метрополитен-опера, и сумел выбить у него 45 тысяч долларов задатка. Это дало возможность Дягилеву заниматься подготовкой следующего сезона в условиях небывалой творческой свободы³³.

Дягилев, желая, чтобы Стравинский сосредоточился на новом балете, и обожая работать с людьми, полными вдохновения, засыпал композитора телеграммами, содержавшими все более настойчивые просьбы присоединиться к нему в Италии. Однако семья Стравинского находилась в Швейцарии, кроме того, он подружился там с профессором математики и дирижером-самоучкой Эрнестом Ансерме, чьи музыкальные способности и увлечение современной музыкой в последнее время вызывали все больший интерес у композитора. Только после того, как Дягилев в конце сентября выслал Стравинскому деньги на транспортные расходы, композитор ненадолго приехал во Флоренцию, но этот короткий визит не мог удовлетворить Дягилева.[263] В начале ноября он телеграфировал Стравинскому, что подписал контракт на гастроли в Америке, и, не получив ответа, послал ему письмо в шуточно-гневном тоне: