Сергей Дягилев. «Русские сезоны» навсегда

По залу пронесся вздох облегчения, когда публика увидела, что занавес, выполненный вызывающим страх создателем ужасного кубизма, представляет собой нечто понятное простому смертному⁷⁰. Музыка, написанная Сати для «Парада», в наши дни исполняется намного реже, чем фортепьянные произведения, созданные им в 80– 90-х годах XIX века, и, благодаря вошедшим в нее «реальным» звукам (сирен, печатающих машинок, пистолетных выстрелов и треск от вращающегося колеса фортуны), в настоящее время скорее воспринимается как историческая диковина, чем как попытка заглянуть в будущее музыки. Однако в 1917 году это произведение шокировало публику, хоть и не в той мере, как «Весна священная» за четыре года до этого. Музыка Сати – эклектическое смешение регтайма, мелодий варьете, фуги и вальса – поражала своей искусственной антиэстетикой и изящным легкомыслием, благодаря чему была далека как от музыки Римского-Корсакова и Дебюсси, так и от произведений Стравинского и Шёнберга. Декорации Пикассо представляли собой кубистскую фантазию на тему городского пейзажа, включавшего в себя, в числе прочего, обрамление сцены и многоэтажные дома. Большинство артистов (изображавших акробатов, фокусников и жонглеров) выступали в более или менее обычных костюмах, не стеснявших движений. Но образ двух персонажей, так называемых Французского и Американского менеджеров, был сведен до движущихся кубистских скульптур. В целом декоративное оформление спектакля было более традиционным, чем ожидалось, но то, что модернизм завоевал важное место на большой классической сцене, стало огромным событием.

Публика очень шумела, хотя и не устроила такого скандала, как на премьере «Весны священной». Негодование было вызвано в первую очередь тем, что вместо произведений на патриотические сюжеты, укрепляющих веру в собственную значимость и более подходящих для военного времени, был поставлен подобный легкомысленный, нарушающий каноны спектакль. Свидетельства о том, как зрители приняли балет, весьма разнятся. Григорьев не отметил ничего необычного, в то время как Кокто гораздо позднее писал о беспрецедентном скандале. На премьере также присутствовал писатель и журналист Илья Эренбург, который был довольно объективен в суждениях. Он писал, что зрители, сидевшие в партере, бросились к сцене и начали кричать, чтобы опустили занавес. «В это время на сцену вышла лошадь с кубистической мордой […]. Зрители […] совсем потеряли голову, вопили: “Смерть русским!”, “Пикассо – бош!”, “Русские – боши!”»⁷¹

Премьера «Парада» вошла в историю как прорыв авангарда в мейнстрим элитарной европейской культуры, и это сделало балет намного более знаменитым, чем он того заслуживал с художественной точки зрения. То, что именно «Парад» занял это уникальное место в истории искусства, не было изначально предопределено. У Дягилева было несколько различных авангардных балетов, находящихся на разных стадиях подготовки. «Литургии» с точки зрения концепции предстояло стать более новаторской постановкой, чем «Парад», однако она так и не была осуществлена. Деперо, создавая декорации «Песни соловья», для которой Стравинский переработал партитуру своей оперы, пошел гораздо дальше в использовании авангардных элементов. Об этом нам позволяет судить единственная сохранившаяся фотография макета декораций, которые так и не были созданы. В гонке за звание первого авангардного балета «Парад» выиграл, в том числе благодаря поддержке Мисии Серт, которая, возможно, оплатила его постановку. На тот момент «Парад» был и наименее русским балетом: лишь хореография была поставлена выходцем из России. Это ознаменовало превращение «Русских балетов» в международный коллектив, под крышей которого могли найти пристанище композиторы и художники совершенно разного происхождения. Появилась в определенном смысле совершенно новая труппа, исторически все еще тесно связанная с «Русскими балетами» довоенного периода, но существенно отличавшаяся от них по своему характеру. Впрочем, эта метаморфоза в большой степени была продиктована необходимостью и не являлась результатом осознанного творческого выбора.

Все предполагали, что по окончании войны труппа вернется к своему старому укладу. Почти никто из находившихся в Париже дягилевцев не ожидал, что в России произойдет еще одна революция, на этот раз не под влиянием массовых протестов, а как результат деятельности небольшой радикальной группировки под руководством революционера-марксиста Ленина. Когда большевики захватили власть, многие полагали, что это ненадолго. Но новое движение продемонстрировало невероятную стабильность и могущество, в результате чего впоследствии была беспощадно уничтожена дягилевская Россия, а новое государство превратилось в сверхдержаву.