Сергей Есенин. Навсегда остался я поэтом

В обсуждение отношений поэта с матерью вступает Сергей Куняев: «Иногда любят рассуждать об уходе матери Есенина из семьи и влиянии этого поступка на его будущее мироощущение. А ведь это была не одна такая семья! Тогда царило время ломки действительно очень многих общественных устоев, ценностей. И Есенин, будучи классическим образцом русского человека, – Божьей воле, наверное, понадобился как тип человека, который в период такой фундаментальный социальной ломки стал воплощением этой ломки в поэзии. А с другой стороны, для приведения этой обычной, земной жизни и высокой поэзии в состояние относительной гармонии среди общей дисгармоничности самого творческого мира. Неслучайно стихотворение “Ты жива ещё, моя старушка…” написано для бабушки, а не для матери. У Есенина много переплеталось в творческом воображении, и в матери действительно проступали черты его бабушки, которая его воспитывала, которая стала более родной, чем мать. С другой стороны, ещё в более поздних стихах, когда возникает образ матери, всё равно черты бабушки так или иначе просвечивают. То есть для него эти два образа сливались воедино. Сумел ли Есенин до конца простить уход матери? Понимаете, мы в той или иной мере предугадываем самого Есенина. Здесь можно только догадываться: он не оставил никаких прямо выраженных переживаний этого, и никакая догадка не будет точна до конца».

Стоит обратить внимание, что участники нашего издания так настойчиво акцентируют внимание на стихотворении «Письмо матери» («Ты жива ещё, моя старушка…»). В соответствующей главе мы ещё встретимся с утверждениями, что именно этот текст Есенина стал своеобразным предтечей песенного стиля «лагерный шансон», провозгласив устойчивый, несменяемый символ «матери-старушки», которая терпеливо – не ропща! – ожидает беспутного сына, пребывающего где-то вдали от родного дома.