Сергей Жаров

Поэтому, когда мальчик подрос, он купил несколько пластинок Донского казачьего хора, полагая, что его отец поёт именно у Жарова, и стал их внимательно слушать. Тогда он ещё ни слова не говорил по-русски. Заветным желанием его стало заполучить на пластинке автограф самого регента.

Однажды, когда хор выступал в Мюнхене, Хлибка подошел после концерта к двум певцам. Ими оказались Георгий Тимченко и Иван Ассур. Показав фотографию отца, он поинтересовался, знают ли они его. Иван Ассур заверил, что этот человек никогда не пел в хоре Жарова, а Тимченко признался, что знает, кто такой Антон Хлибка: до войны его мать пела в оперном театре в Черновцах. А теперь, судя по казачьей форме, тот поёт в Черноморском казачьем хоре Сергея Горбенко. Услышав такую новость, юноша чуть не расплакался. Он был уверен, что отец обязательно должен петь именно в хоре Жарова.

Когда расстроенный парень сел в трамвай и отправился домой, то неожиданно увидел в вагоне Георгия Тимченко. Они разговорились. Тимченко стал расспрашивать про отца, но сын ничего вразумительного ответить не мог, так как отец уже много лет не жил с семьёй. В первый раз Ваня увидел отца, когда ему было пять лет, во второй — десять. Связывала мальчика с ним только фотография, которую он и теперь держал в руках. Неожиданно юноша набрался смелости и спросил солиста: «А есть ли у меня возможность петь у Жарова?» Тимченко не удивился вопросу и простодушно ответил: «А почему нет? Если у вас хороший голос, музыкальный слух и способности выше средних, то в хор можно поступить после прослушивания». Но Хлибка не поверил певцу. Он подумал, что тот просто не хочет обидеть или разочаровать его.

После встречи в трамвае прошло два года. Иван Хлибка чувствовал, что он уже обладает настоящим певческим голосом. Перед очередным концертом в Мюнхене, за час до начала, он встретился с Георгием Тимченко и спросил, может ли его прослушать Жаров. Тимченко растерялся: сам он никогда не слышал молодого человека и ничего не знал о его вокальных данных, но пообещал, что переговорит с Сергеем Алексеевичем. В этот момент к ним подошёл администратор и спросил юношу, чем он может ему помочь. Иван сказал, что хочет петь в хоре. Администратор очень удивился: какой-то восемнадцатилетний пацан желает вот так запросто поступить во всемирно известный хор! Но все-таки назначил молодому человеку время для прослушивания.

И случилось чудо! На прослушивание пришли все хористы во главе с регентом. Иван спел «Вечерний звон». Когда он пел, ему казалось, что он исполняет не очень хорошо. Но после последнего аккорда услышал, как все, и Жаров в том числе, закричали «браво». Однако это ещё не означало, что его сразу приняли в хор. Через администратора Жаров предупредил, что горловое пение — очень сложная работа и молодой человек может с ней не справиться, например, сорвать голос. Случаев таких в истории хора было немало. На что юноша ответил: никто не знает, что с его голосом может случиться через 5—10 лет, но сейчас, несмотря на все трудности и опасности, он хотел бы петь в прославленном коллективе. В конце концов Сергей Алексеевич пообещал, что, как только появится вакансия, он свяжется с ним.

Не прошло и года, как Хлибка получил приглашение стать членом хора. Однако это решение регента понравилось далеко не всем, особенно некоторым солистам. Против молодого человека, которого посчитали выскочкой, начали плести интриги. У него, действительно, были слабые места. Тогда он совсем не говорил и не понимал по-русски, что существенно затрудняло освоение репертуара, где все песни исполнялись, как правило, только на русском языке. Но нет худа без добра. Скоро у новичка в хоре появились и настоящие друзья, помогающие ему во всем.

На первых репетициях Жаров очень сильно ругал Ивана Хлибка, прежде всего за незнание репертуара и медленное разучивание песен. Через четыре месяца тот сказал регенту, что не хочет больше мешать его работе и уезжает домой. Конечно, принять такое решение было непросто, но и терпеть постоянные замечания и упрёки со стороны Жарова и остальных хористов он больше не мог. Он предупредил регента, что намерен покинуть хор. На что Жаров заметил, что, согласно подписанному контракту, по своему желанию хор оставить нельзя. В любом случае придется выплатить большую неустойку! Это очень испугало певца — таких денег у него не было. Пришлось остаться.