Сергий Нилус - Полное собрание сочинений - Том 3

Справедливо видевший это сновидение замечает, что объяснение, которое ему внушает внутренний голос, ужасно. Страшно будет Второе Пришествие Христово и ужасен последний Суд міра; но не без великих ужасов будет перед тем и владычество антихриста, как сказано в Апокалипсисе: «И в тыя дни взыщут человецы смерти и не обрящут ея, и вожделеют умрети, и убежит от них смерть» (Апок. 9, 6). Прийдет же антихрист во время безначалия, — как говорит Апостол, — дондеже держай ныне от среды будет» (2 Сол. 2, 7), то есть когда не будет предержащей власти».

Голос старца Амвросия Оптинского, свидетельствующий о близости исполнения времен, не был для второй половины истекшего столетия голосом, затерянным в одиноком пространстве. Во второй половине семидесятых годов в другой великой хранительнице православного духа, Глинской пустыни, приближался к исходу из жизни временной в жизнь вечную другой старец, схиархимандрит Илиодор27. Вот что из жизни его передавал мне один из присных его учеников, с год тому назад скончавшийся иеромонах старец Домн; и не мне одному, но и другим, еще живым свидетелям его слова, сказывал это блаженный старец.

«Было это, — так повествовал о. Домн, — лет за пять или за шесть до преставления отца моего духовного и учителя, отца схиархимандрита Илиодора, мужа веры крепкой и духа великого и прозорливого. Часто собирались мы, ученики его, к своему Старцу для духовной беседы, послушать словес его Богодухновенных. И вот, так-то пришли мы к нему один раз вечером и застали его в келлии седяща, скорбна и даже уныла. В келлии Старца был полумрак; горела одна лампада. Старец встретил нас молчаливым благословением и сидел безмолвный и скорбный. Сели и мы «при йогу учителеву», ожидая, когда сам он благословит начать беседу. И невольно сердце наше исполнилось какого-то тяжкого предчувствия...

И обратил к нам слово свое Старец великий:

— Чадца мои! видите вы меня ныне скорбна. Поведаю вам, откуда мне и сия скорбь належит. На сих днях читал я Откровение святого апостола и тайнозрителя Иоанна Богослова; и возжелала душа моя уведать: доколе Господу Богу угодно будет долготерпеть всё умножающиеся беззакония міра. И был я в духе, и вижу: се восходит от востока звезда пресветлая и великая, и вокруг той звезды — звезды меньшие, но тоже яркие и светлые. Прошла эта звезда со своими звездами по небосклону и склонилась к своему западу. И сказал мне некий голос:

— Се — звезда Императора Александра Благословенного!

Посем иную звезду узрел я восходящей с востока с окружающими ее звездами. И та звезда, и те звезды горели блеском великим и славным, и так же прошли они по небесному своду, и так же сокрылись на западе. И голос возвестил мне:

— Се — звезда Императора Николая Павловича!

И иную звезду увидел я на востоке; и была та звезда, как и прежние, окружена звездами; но яркий свет их был как цвет крови. И звезда та не дошла до своего запада и исчезла как бы в преполовении пути своего. И было ко мне страшное и грозное слово:

— Се — звезда ныне царствующего Государя Александра Николаевича. А что пресеченным путь ея зришь, то ведай: Царь сей среди бела дня лишен будет жизни рукою освобожденного им раба на стогнах верноподданной столицы. Безумное, страшное совершится злодеяние!»

И исполнилось при словах этих сердце наше великой скорби и жалости. Уже были, правда, покушения на жизнь Государя, но душа наша не допускала даже помысла о насильственной смерти Венчанного Помазанника Божия, которую уже провидел духом Богодухновенный Старец... Старец же продолжал:

— И вижу я на востоке иную звезду окруженную своими звездами. Вид же, величина и блеск ее превосходил все виденные до того звезды. Но и сей звезды дни таинственно были сокращены.

— Се — звезда Императора Александра III, — возвестил мне вещий голос.

И посем узрел я...

Но дальше старец уже не продолжал своей речи и, склонив свою главу, тихо заплакал. Прослезились, на него глядя, и мы и, помолчав мало, вопросили:

— Что же дальше?

— Поведаю вам, чадца, только одно: нецыи от зде стоящих возжелают смерти, но смерть убежит от них...»

Такова великая и страшная повесть старца иеромонаха Глинской пустыни Домна.

А что вещал в Бозе почивший праведник, отец Иоанн Кронштадтский? Но глагол его был слышен не только во всей России, но и во всем міре: нам ли вновь повторять его?..