Сергий Нилус - Полное собрание сочинений - Том 3

Со второй недели Великого поста Старец не выходил уже из келлии ни в церковь и никуда. Сперва страдал он болью головы, сердца, печени и лёгких, а от сего частою томительною бессонницею и удушьем; часто по нескольку суток сряду проводил он без сна. Удушье бывало у него так велико, что ни на минуту не давало ему уснуть. Медицинские пособия иногда только отчасти, мало облегчали ему страдания, но не помогали ему от бессонницы и удушья. После все эти многосложные его недуги произвели и присоединили еще к себе водянку. Водянка сперва показалась в животе, ногах и, постепенно распространяясь, разливалась по всему телу. Вот с этого-то времени все тело его начало страдать, по Псаломнику: все ложе его обратил еси в болезни его (Пс. 40, 4). Испытывал он сильнейшую головную боль, с шумом, треском и головокружением, страдал он постоянно, как мы сказали, болью в сердце, печени и лёгких, болели у него еще почки; часто затруднялись естественные отправления и эти отправления его сопровождались самыми мучительными болями; образовалась по местам большая, мешавшая ему опухоль; эта опухоль препятствовала ему лежать, ходить и сидеть, так что нужно было прибегать к особым для этого способам. Появлялись по телу его и созревали продолжительные, жгучие нарывы и вереда; один корбункулеозный веред на шее в продолжение целого месяца зрел и стужал больному. При этом чувствовалась тоска в теле и занятие духа, душило удушье, томила частая бессонница; от частой продолжительной бессонницы особенно много пострадал больной; по нескольку ночей сряду и даже суток частенько приходилось ему проводить без сна, в одном мучительном томлении переходить с места на место до самого рассвета. Часто случалось, что среди глубокой летней ночи выводили его из келлии на воздух, чтобы сколько-нибудь облегчить ему томительное удушье и трудное его дыхание, а также и днем удушье не дозволяло ему сомкнуть глаза, по Иову: нощи же болезней даны ми суть. А́ще уснý, глагóлю: когдá дéнь? егдá же востáну, пáки: когдá вéчеръ? испóлненъ же бывáю болѣ́зней от­ вéчера до ýтра. (Иов. 7, 4). Нóщь въ дéнь преложи́хъ (Иов. 17, 12).

В особенности же ночами подымались и испытывались им все терпкости стужения болезней, доходивших часто до нечаяния пережить им ночь, так что на такой случай всегда приносились для него Святые запасные Дары и часто сообщали его. А чтобы хотя сколько-нибудь сократить томительные для себя бессонные ночи, больной Старец просил читать ему с вечера Псалтирь и Отеческие писания и после этого чтения, нимало не успокоивая себя сном, просил читать ему и утренние молитвенные скитские правила и, при общем нощном сне, своим неспанием действительно Уподобихся нея́сыти пусты́ннѣй, бы́хъ я́ко нощны́й вранъ на ны́рищи.

Бдѣ́хъ и бы́хъ я́ко пти́ца особящаяся на здѣ́ (Пс. 101, 7-8).

Любил Старец петь ирмос «нощь несветла неверным Христе...» И певал сам этот ирмос до конца. Частые, непрерывные бессонницы наконец истомили больного до крайности так, что ему ничего не помогало от них. Старец изъявил желание принять великий ангельский образ — схиму; чин пострижения тайно над ним совершил о. Игумен на второй неделе Великого поста, в четверг утром, в память Сорока мучеников. Было это 9 марта 1872 года. Облекли его в святую схиму с прежним его именем. А 13 марта, в понедельник третьей недели Великого поста, по желанию его, о. Игумен с четырьмя иеромонахами совершил над ним Таинство Елеосвящения. Прибегнувши к сему духовному врачевству, больной Старец не желал было серьёзно лечиться от врачей. Но потом, при усилении тяжких недугов, был убежден любовию многих духовных чад своих не отвергать и сего пособия, предлагаемого врачами. Основывались на том, что врачевства предлагаются от благоразумных и искусных в сем роде врачей, и по справедливости они могут называться спасительными средствами. Об этом и Священное Писание свидетельствует, сказуя: Почитай врача проти́ву потребъ чéстiю его, и́бо Господь созда его:

Господь созда от земли́ врачевáнiя, и мужъ мудрый не возгнушается и́ми.

(Сир. 38, 1 и 4). Притом же и все расходы по лечению духовные дети Старца из любви к своему отцу взяли на себя, считая за великое утешение чем-нибудь послужить для больного и тем самым убедить его к согласию.