Серия «Гиперборейская чума» [3 книги]

— Котенка. Или маленькую обезьянку. Кстати, мысль развить кошачьих была. Но перевести гепардов на смешанное питание не удалось; а разумные хищники — это неперспективно. Поэтому остановились именно на обезьянах.

— А как к этому отнеслась программа?

— Все можно обмануть, было бы желание и время. Перед программой появилось оправдание: создается полуразумный помощник, он же — мясной резерв, он же — игрушка: Отсюда четыре ветви: белые, черные, желтые, красные — по цветам Создателей. Ну, и прочее.

— Так. А потом?

— Вас это не шокировало?

— Нет. В конце концов, все было так давно…

— Беда в том, что эти оправдания перед программой становились со сменой поколений мангасов частью Цели. Понимаете? Деды обманывали как бы сами себя, оберегая от суда какие-то свои незаконные устремления, но перед внуками этот обман вставал как святая истина. Тоже знакомо, не так ли?

— Да. К счастью, лично меня это миновало: но наслышан. Наслышан.

— Кроме того, в каждом поколении появлялись те самые диверсанты, о которых я уже говорил. Они тоже имели особую программу, против которой были бессильны — хотя и знали, что исполнение ее бессмысленно. Тем не менее несчастные усыпальницы хотя бы раз в тысячелетие подвергались очередной атаке — как правило, успешной. Я могу знать не все, но и того, что знаю, достаточно: усыпальница Сора была уничтожена шестнадцать раз, усыпальница Дево — семь.

— Уничтожены? Но я же…

— "Уничтожение" в понятиях Создателей — это почти антоним "разрушению". Может быть, поэтому они были так шокированы оружием Йрта, которое превращало в пыль все, на что было обращено. Конечно, разрушить усыпальницу можно, хотя и очень трудно, чрезвычайно трудно: зато убить Спящих оказалось довольно легко. Последние пятьдесят-шестьдесят тысячелетий диверсии производились руками людей…

— Так, — сказал Николай Степанович.

Почти не чувствуя вкуса, он допил свой коньяк. Фламель смотрел куда-то мимо него.

— Мне очень жаль, — сказал Фламель. — Но мы: мы оказались почти бессильны перед нами самими. И когда стало ясно, что так мы доведем дело до нового ледникового периода, а то и до полной стерилизации планеты…

— Это когда погибла Атлантида?

— Нет, значительно раньше. Когда образовались Сахара, Гоби, Амазонская низменность: там были центры цивилизации: царства Инугаах и Мальбет, вольное сообщество Ке: Кстати, Атлантида не погибла. Она, как бы это сказать: обособилась. Но это было двадцать тысяч лет спустя. А в те времена она была диким островом, населенным людоедами и колдунами. Так вот, тогда и возникла мысль, что мангасы должны что-то противопоставить самим себе. Как вы понимаете, такую крамолу ни один мангас не мог вместить в свое сознание целиком. Но по частям: вы меня понимаете? Я знаю первое слово фразы, вы — второе, кто-то незнакомый — третье…

— Кажется, понимаю.

— Самая страшная конспирация — конспирация перед самим собой. Мелкие и будто бы ни на что не влияющие действия. Незначительные просчеты и ошибки: как бы просчеты и ошибки: Наконец, роли. Войдя в роль, можно позволить себе нечто большее, не так ли? А роли мы себе избирали не просто "кушать подано": хотя и без этого не обходилось: Человечество возрождалось, и мы при сем скромно присутствовали. Пугая, подсказывая, направляя…

Николай Степанович посмотрел на сидящего перед ним, вспомнил, какова роль Фламеля, и медленно кивнул.

— И в каком же положении мы с вами находимся сегодня?

— В очень сложном. Похоже, создавая противодействие самим себе, мы переусердствовали. Вы знаете, что многие знания мангасов перекочевали к людям, и использовать они их намерены уже друг против друга. Все это пока еще глубокая тайна, но рубеж очень близок: Собственно мангасов сейчас уже очень мало — триста одиннадцать. И две тысячи четыреста яиц. Даже если истребление яиц прекратится, в чем я не уверен…

— Понимаю. Но не могу сказать, что сочувствую.

— Несмотря на то, что само существование человечества — наша заслуга? Что поэзия: подбор звуков и смыслов в резонанс колебаниям мировых линий — тоже наше изобретение? Что…

— У меня случай, аналогичный вашему. Умом все понимаю, но ничего не могу с собой поделать.

Фламель усмехнулся.

— Еще коньяк?

— Да, если не трудно…

— Хочу повторить: нас уже очень мало, чтобы на что-то реально влиять. Но при этом мы буквально начинены всеми знаниями Создателей, и предыдущей цивилизации людей, и атлантов — а это было нечто необычное, поверьте, они во многом сумели превзойти самих Дево, — и множеством тайных умений новейшего времени. У нас есть внутренний запрет на применение всего этого: но у вас-то такого запрета нет…

— Простите? — Николай Степанович поперхнулся коньяком. — Что вы хотите сказать?

— Что вы можете пользоваться ими по вашему собственному усмотрению.

— Не понял: С какой стати?

— В незапамятные времена Верховный мангас Лу потерял — совершенно случайно, как вы понимаете — то, что можно назвать ключом. Или Словом Власти. Или Именем Бога. Как хотите, на выбор. И ключ этот, путешествуя из рук в руки, выбрал почему-то вас…

— Выбрал?..

— Или задержался у вас, если вам так больше нравится.