Серёжик (без иллюстраций)

Он шёл и упрямо повторял себе это, шёл и повторял. Но всё у него дрожало: и лапки, и ушки, и хвостик. Даже иголки на спине и те шевелились от страха.

«Тут должен быть столб с поилкой для голубей», — думал он и — бумс! — налетал на столб.

Вспоминал про дерево — стукался о дерево. Раз пять падал, даже натолкнулся на будку со спящим гусём-часовым, хотя помнил, что будка рядом, и очень хотел её обойти.

Но как ни трудно ходить в темноте, Серёжик всё-таки добрался до домика кухни.

Осторожно приоткрыл дверь и позвал:

— Тим!

Старый голубь, кряхтя, подлетел.

— Я тебе на дорогу лепёшек собрал, — протянул он котомку, — держи.

— Откуда же ты знал, что я убегу? — удивился Серёжик.

— Ты же сам мне сказал, — ещё больше удивился Тим.

— Я?

Голубь только покачал головой.

— Некогда шутить. Тебя будут бросать с высоты, но ты не бойся. В твоём мешке лишь перья. Он лёгкий. Будешь падать — свернись в клубок, — он вздохнул. — Не забывай учёбу — каждый день говори по-птичьи.

— С кем?

— Хоть сам с собой.

Тим выбрал мешок побольше, помог ёжику залезть и клювом завязал узел.

— Дырки я сделал — не задохнёшься. Как упадёшь, сразу не вылезай, жди, когда улетят мусорщики…

Договорить он не успел, в комнату ввалились гуси.

Они громко гоготали, хлопая крыльями. Ещё недавно Серёжик услышал бы только «Га-га-га!», но теперь он понимал, что птицы пересчитывают мешки.

— Один, два, три, четыре, пять…

Через дырку Серёжик разглядел, что гусей двое. Они нанизали мешки на длинную палку, взяли её в клювы, один справа, другой слева, и рванулись ввысь.

Вокруг царила та же темень. Серёжик не видел, как высоко они поднялись. Мешок раскачивался, и от мысли, что он вот-вот рухнет, замирало сердце.

Гуси летели молча. Было холодно и сыро. Серёжик дрожал, сам не зная отчего: то ли от страха, то ли от того, что продрог, то ли от того и другого вместе. Он свернулся в клубок и зарылся в перья поглубже.

От непрерывной качки Серёжика тошнило, он уже думал только об одном: пусть его поскорее сбросят!

И вот наконец мешок накренился, скользнул вниз и… О!!! Как страшно падать! Ой-ой-ой! Мелькнула глупая мысль: «Я как птица!» и…

«Шмяк!» — брякнулся он о землю. Перья смягчили удар — было почти не больно. Серёжик с благодарностью подумал о старом Тиме и замер. В щелку ему не было видно, улетели гуси или нет. Уставший от переживаний этой ночи, измученный полётом, Серёжик заснул.

И не слышал, как приехал грузовик с жёлтыми листьями, как вывалил их прямо на мешок с ёжиком, упавший чуть дальше других.

Не слышал, как вернулись гуси, посланные Королевой, как летали они вокруг свалки и разгребали клювами мусор.

Не видел, как заглядывали они во все дупла, под каждый кустик, как приказывали лесным птицам искать неблагодарного беглеца.

Серёжик безмятежно спал, заваленный сухими листьями. И снился ему дом с круглыми окошками, грибами в горшках и фыркающим деревянным ёжиком. Только почему-то по комнатам летали серебряные шпаги! Они взмахивали крылышками и спрашивали: «Что самое главное? Что самое главное? Что самое главное?»

Глава 12 Никто не выдаст

Серёжик проснулся только к вечеру. С трудом выкарабкался из мусорной кучи и огляделся. Садилось солнце. Деревья с жёлтыми, красными, оранжевыми листьями стали ещё краше, купаясь в огненных лучах заката. Сверкали расплавленным золотом паутинки на тех ветвях, с которых уже облетели листья. Да, были и такие. Как изменился лес с того дня, когда Серёжик был здесь последний раз! Осень разукрасила всё вокруг ярким разноцветьем, а Серёжику было грустно. Грустно и холодно.

Как много времени потерял он во дворце! Как долго ни о чём не думал, разъезжая в королевском автомобильчике!

Где-то сверху зацокала белка, созывая бельчат.

— Ужинать! — торопила она. — Ужинать!

Серёжик вдруг почувствовал, как сильно голоден! Торопливо развязал котомку, достал лепёшки. Старый голубь постарался на славу! Рассыпчатые, с орешками и изюмом, они таяли во рту. Серёжик съел бы всё, но, когда у тебя нет дома, нужно быть осмотрительным.

— Жёлтые листья ивы похуже зеленых… — сказал он вслух на птичьем языке.

— Смотря для чего! — тут же откликнулся чей-то голос. — Строить гнездо не годятся. А застилать пол скворечника — в самый раз. А почему? Потому что они сухие и ломкие.

Это сказала трясогузка, сидевшая на раките. Она вздрагивала серым хвостиком и не сводила глаз с хлебных крошек.

Неизвестно, что ждало Серёжика впереди. Но если кто-то стоит рядом и не просит — это совсем не значит, что он не хочет есть.

Как ни было жалко Серёжику лепешек, он протянул одну птице:

— Угощайся.

Трясогузка поблагодарила и стала торопливо клевать.

— Что это у тебя хвостик дрожит? — спросил ёжик.

— От страха! — оглядываясь, пролепетала трясогузка. — А почему? По приказу Королевы, нам, птицам, нельзя с тобой разговаривать. Нужно сразу лететь во дворец, докладывать часовому. Награда — мешок пшена!

Серёжик ойкнул и залез в ракитовый куст.