Серёжик (без иллюстраций)

— Тот самый! Тот самый! — стала уверять Трясогузка, пытаясь одним крылом приподнять Серёжика. — Сам Гэйдл сказал, что тот самый! Пусть пока он прилетит, ёжик у Вас поживёт. А почему? Его нужно спрятать от Королевы! В моём гнезде разве спрячешь? Оно на верхушке клёна. Всем ветрам открыто, всем молниям, всем глазам!

— Ладно, — степенно кивнул паук.

— До свидания! — поклонилась Трясогузка и взмыла вверх. Растворилась в чёрных зарослях, будто её и не было!

Это последнее, что видел и слышал Серёжик. При словах «пусть поживёт» у него закружилась голова, после «ладно» вдруг зашумело в ушах, а от обычных слов прощания он потерял сознание!

Очнулся ёжик лишь утром. И не сразу понял, где находится. Он висел в каком-то тесном гамаке, под потолком. И куда ни глянь, всюду были такие же. На полу стояли кружевные диваны, стулья и столы. Даже полки на стенах, даже рамки картин были сплетены из каких-то нитей. Серёжик пригляделся. Да это же липкая паутина!!!

И тут он все вспомнил! И захотел бежать! Потому что Гэйдла можно найти каким-нибудь другим способом! А жить с тем чудищем, какого он видел вчера, не-воз-мож-но!

Серёжик попытался выбраться из гамака, но ещё больше запутался в нитках. Сразу вспомнилась сказка про Муху-Цокотуху. Только там Муху спас Комар, а кто спасет Серёжика?!

Тут скрипнула дверь, и в неё вполз Паук Паукович. Да не один!!! За ним тесной толпой лезли другие пауки: кто поменьше, кто побольше. Были среди них и паучихи с нарядными бантиками.

Все они забрались на диваны и принялись разглядывать Серёжика. Их многочисленные глаза: карие, чёрные, голубые — смотрели с любопытством.

— Проснулся, однако? — заметил Паук Паукович.

Серёжик кивнул. Он не мог вымолвить ни словечка от ужаса. У него опять закружилась голова, а лапки стали такими холодными, будто он только что босиком пробежался по снегу.

— Что-то тихо он поблагодарил за ночлег! — сердито зашипел самый маленький паучок, весь седой, с дряблыми обвислыми щеками. — Или я не расслышал?

— Он молчит со вчерашнего вечера… — пояснил Паук Паукович. — Наверное, немой.

— А давайте его ущипнём! — весело предложили пауки помоложе. — Или укусим!

Тут к Серёжику вернулся дар речи.

— Не нужно! Не нужно! — поспешно проговорил он. — Благодарю Вас за мягкую постель, тёплый дом и крепкую крышу!

Эту красивую фразу он слышал по телевизору.

Хозяева довольно закивали.

— Однако, пора завтракать, — сказал Паук Паукович и пополз к круглому плетёному столу.

Там он сел на самый высокий стул, а все остальные пауки расселись на стулья поменьше. Расселись, не свесив ноги, а поджав их под себя, и сразу стали в тысячу раз отвратительнее!

Только паучихи не садились. Они торопливо принялись доставать кувшины, миски и чашки.

Вся посуда у пауков тоже была из паутины. Серёжику показалось странным, что из неё ничего не выливается и не высыпается. Ему даже захотелось потрогать все эти миски, чашки и блюдца.

Как будто услышав его мысли, Паук Паукович пригласил Серёжика к столу:

— Садись.

Серёжик испуганно отказался:

— Не хочу!

Тогда маленький дряхлый паучок вскочил и завопил, потрясая сразу всеми лапами:

— Да это верх невежества! Давайте его съедим! Такую невоспитанную колючку я вижу впервые в жизни!

Серёжик зажмурился от страха, но тут же вспомнил ещё одну хорошую фразу из какого-то кино:

— Прошу прощения, гостеприимные хозяева! Я не голоден!

От страха чего только не вспомнишь!

Дряхлый паучок вытер платочком слезы умиления, выступившие сразу на всех его мутных глазках. Но Паук Паукович нахмурился:

— Невежливо висеть в постели, когда другие сидят за столом. Мы ждём.

Действительно, пауки не притрагивались к тарелкам.

Серёжик изо всех сил забарахтался в паутине, разорвал её иголками и рухнул вниз, прямо на кружевной диван. Тот оглушительно треснул. Посередине зияла огромная дыра.

Пауки дружно охнули.

— Да что ж это такое! Я лично съем его! — возмутился старый паучок. — Этот диван вязала ещё моя бабушка!

— И я съем! — пискнул кто-то из-за угла.

— И мне оставьте! — прошипели рядом.

— Простим, однако, — успокоил всех Паук Паукович. — Что вы заладили: съедим, съедим! Он нечаянно.

И тут Серёжик почувствовал такую горячую благодарность к этому пауку, что почти полюбил его.

Только бы ещё чего не испортить…

С опаской ёжик подошёл к столу, и присел на край кружевного стула. Тот был очень плотным. Конечно, если бы Серёжик вдруг начал подпрыгивать, то и его бы порвал. Но ёжик сидел смирно.

Пауки перестали обращать на него внимание и принялись за еду. Всё, что лежало на тарелках: картошку, салат, мясо — они хватали всеми лапами одновременно. Это было не очень приятное зрелище. Серёжик сидел, нагнув голову, и разглядывал полы. Они были обычные, земляные. Кое-где пробивалась трава. Серёжик вспомнил густой травяной ковер у себя дома и тут же пощупал ключ. Он был на месте.

— Однако, что за телеграмму ты хочешь послать? — вдруг спросил Паук Паукович. — Долго плести?

Оказывается, завтрак уже закончился, паучихи убрали посуду.

— Гэйдлу, — торопливо пояснил Серёжик. — Чтобы прилетел.

— А зачем?

Серёжик смутился.

— Ну… Мне нужно узнать: что на свете самое главное?