Серёжик (без иллюстраций)

— А бывает такое самое-самое главное — общее для всех?

— Конечно! — кивнул Гэйдл. — Тем и жив мир.

«Именем Королевской полиции…» — донеслось сверху…

Гэйдл не договорил, метнулся в сторону, успев бросить Серёжику в дупло маленький деревянный свисток.

— Если будет очень-очень трудно, свистни! — крикнул он. — Я прилечу, где бы ни был. Только помни: услышу лишь один раз. Только один!

Загоготали гуси.

— Схоронись!

Серёжик свернулся клубком и затаил дыхание.

— Ты где-то здесь спрятал ёжика! — орали гуси. — Именем Королевы — говори где!

Гэйдл молчал.

Серёжик не видел, как связали гордого орла и поволокли во дворец.

Всё так же, уткнувшись носом в пятки, он думал: «Гэйдл спас меня. А кто спасёт его? Есть ли у Гэйдла такой свисток, чтобы кто-то примчался к нему на помощь?»

Ошарашенный этой мыслью, Серёжик сел.

А ведь такой свисток должен быть у всех! И у самой маленькой мушки, и даже у червячка. Разве это не самое главное — знать, что кто-то всегда поможет?

Значит, самое главное — помогать? Мне помог Гэйдл, помог Тим, помогла Трясогузка, пауки и Сова. А кому помог я?

В дупле пахло грибами. Наверное, здесь когда-то была кладовка запасливой белки. Пахло, как дома на далёкой-далёкой Самолётной улице. Над головой шумели листья и медленно пролетали мимо дупла, падая на землю. На одном спланировал мышонок и, заглянув к Серёжику, пропищал:

Когда с листьев облетят деревья,
Когда потечет ручьями дверь,
Кто спасает, сам найдет спасенье
Вчера станет завтра. Верь не верь.

Он был такой маленький, словно игрушечный. Мигнул глазками-бусинками цвета жареной картошки и пролетел мимо. Серёжик даже испугаться не успел. Он решил, что мышонок ему снится, и повернулся на другой бок.

Какие двери, какое спасенье?

Этот Дракон расправится с ним. Как полыхнёт пламенем изо рта, как зальёт вонючестью из ушей, как рубанёт когтями-саблями!!! От таких мыслей по иголкам пробежал холодок. Серёжик свернулся клубком и уснул. Даже не поужинал.

Глава 16 Фьоро и его осел

Проснулся ёжик от ослиного крика.
Осёл не просто кричал, он пел. Серёжик прислушался и разобрал слова:

Мне нечего есть и нечего пить!

Как тяжело на свете мне жить…
Иа-Иа-Иа! Несчастная судьб-иа!

Ах, как устали ноги

Брести по пыльной дороге!
Иа-Иа-Иа! Несчастная судьб-иа!

И бьют меня, и ругают…

И злым хлыстом подгоняют…
Иа-Иа-Иа! Несчастная судьб-иа!

Пел Осёл, так жалобно всхлипывая, так подвывая, что Серёжик сам чуть не разревелся. Он торопливо развязал котомку, чтобы накормить несчастного, и осторожно выглянул из дупла.

Осёл сидел около тележки с большущей корзиной румяных яблок и между завываниями откусывал от каждого по куску. Не доедая, он бросал яблоки обратно в корзину.

Из зарослей ивняка вышел толстый хорёк в длинном халате и огромных туфлях с загнутыми носами. На голове у него красовалась цветастая чалма.

— Поймал? — спросил он.

— Ты же, вид-иа-шь, Фьоро, что нет, — беспечно ответил Осёл, надкусывая очередное яблоко.

— Так ищи!

— Еще чего! — хихикнул Осел. — Он скоро сам выйдет.

— Да может, его тут нет? — колдун с досадой пнул корзину. — Я весь берег обошёл, все кусты излазил.

— Гуси сказали, что здесь. Я и сам носом чую, что рядом! — Осёл понюхал воздух. — Где-то недалеко. Сейчас я его выманю.

Осел зарыдал:

Мне нечего есть и нечего пить!
Как тяжело на свете мне жить…
Иа-Иа-Иа! Несчастная судьб-иа!

Серёжик сидел ни жив, ни мертв. Колдун Фьоро! Осёл! Значит, их прислали королевские гуси!

Сердце застучало громко, кажется, на весь лес! Еще секунда, и услышат! Чтобы заглушить стук, Серёжик прижал к груди котомку.

Но на берегу было не до него.

— Зачем ты надкусываешь яблоки? — верещал колдун.

— Делю их на твои и мои, — весело объяснил Осёл, — чтоб не перепутались.

— И где мои?!

— На дне. Отсюда не видно.

Колдун завизжал:

— Я сейчас превращу тебя в муху!!!

Осёл расхохотался:

— Давай, давай! Хоть в пылесос!

Серёжик похолодел от ужаса и одновременно позавидовал: «Вот это Осёл! Ничего не боится!». Ему так захотелось посмотреть на чудесное превращение, что он краем глаза выглянул из дупла.

Хорёк, сверкая глазами, закрутился на одном месте:

— Бигль! Шмигль! Ай-лю-лю!

— Ой-ой-ой! — Осёл стал кататься по траве. — Сейчас умру!

«Превращается!» — ахнул Серёжик и затаил дыхание. Но Осёл лишь заливисто смеялся:

— Бигль! Шмигль! Ай-лю-лю! Ой, не могу… Бигль! Шмигль!

Фьоро топал ногами, ругался, подпрыгивал, но сделать ничего не мог.

Наконец Осёл устал хохотать и, улегшись на спину, заявил:

— Ничего-то ты не умеешь! Помнишь два-три пустяковых заклинания!