Серое братство

— Закончив гнусные дела,

Я почивал на лаврах мести.

Но сладость славы так мала,

А сердцу радостно от лести.

Поэт продекламировал нараспев и с выжидающим любопытством уставился на меня.

— Милон Кентский[5], - буркнул я, — единственный человек, который чего-то стоил в проклятых землях Ланса. — Но, Поэт, я предпочел бы остаться сегодня с вами.

— Не тебе решать, — отрезал Мастер.

Моя моральная сторона требовала скорой мести. Я буду удовлетворен, если Мастер поймет, что безнаказанным его поступок не останется. Я не буду уподобляться Поэту, выискивая аналогии в строках давно почивших в бозе сочинителей. И даже Милон Кентский не укорит меня с небес за мою кровожадность.

Драконьи зубы, степь. Боевые действия, 2431 г. Обновленной эпохи

Я очнулся от дикой боли во всем теле. Казалось, что меня волокли привязанным к лошади несколько лиг по камням и кочкам. Прошедшие ночные события еще стояли перед глазами яркой картиной. Я содрогнулся. Чтобы очнуться от воспоминаний, пришлось пошевелиться и привстать. Оглядел себя. Одежда была похожа на засохшую кожу болотной лягушки, но я-то знал, что это кровь хессов. Нет-нет, такая же красная, как и у людей, просто перемешанная с грязью. Я пошевелил руками и ногами, удостоверившись в том, что не ранен, заодно и разогрелся. День начинался не так уж и плохо, следовало признать. Главное, я был жив.

Оглядевшись по сторонам, попытался сориентироваться. Я находился в небольшой рощице, скудной и унылой. За куцыми деревьями расстилалась ковыльная степь. С удивлением уставился на торчащие из кустов ноги. Заторможенная память никак не могла дать мне зацепку, кто же это мог быть. Пришлось слегка пнуть носком сапога по пяткам, кровоточащим и грязным.

— Эй, хватит валяться! Пора двигаться!

Пятки втянулись в заросли, а потом показалась взлохмаченная голова Лодочника. Как он выжил? События последних часов начисто стерлись в моей памяти от навалившейся усталости. Впрочем, я не слишком размышлял над этим. Было чертовски приятно, что не придется идти одному по незнакомой местности. Мне казалось, что устроенная хессами резня на плато не дала никому из моих добровольцев ни одного шанса на спасение.

— Философ, куда мы забрели? — Лодочник заозирался по сторонам, не переставая тереть кулаками глаза.

— Куда угодно. Самое главное — не в желудок хессов, — усмехнулся я.

Лодочник содрогнулся, вспоминая, по-видимому, перипетии ночного боя.

— Кто еще сумел прорваться?

— Кроме нас здесь никого нет. Хотя, кто-нибудь и спасся. Но ты не надейся, ждать никого не будем. Надо искать воду, чтобы помыться. А потом пойдем дальше.

Как ни странно, воду мы нашли довольно быстро. Небольшой ручей, пахнущий тиной, протекал чуть левее нашего места ночевки и исчезал где-то в высокой траве. Это нас не остановило. В пещере мы давно забыли, что такое вкус настоящей воды, пусть и теплой до тошноты. В пещерах мы облизали всю влагу со стен. Напившись, стали готовиться к походу через враждебные территории. Меня не успокаивала вязкая тишина, разлитая на многие лиги. Степные прайды хессов могли шнырять возле воды, и быть застигнутым врасплох мне не хотелось.

— Покарауль, — приказал я Лодочнику, а сам скинул одежду и с остервенением стал тереть пучком травы тело. Три недели без самого необходимого давали о себе знать. Приведя себя в порядок, я сменил Лодочника на посту. Пока напарник плескался и фыркал, я обдумывал положение, не забывая смотреть по сторонам. Из высокой травы изредка вспархивали перепела и фазаны, где-то в голубой сини небес клекотал орел, а жаркое солнце приложилось горячей ладонью к обнаженной спине, уже давно высохшей. Мерзкие хессы не могли быть далеко. Их чувствительные носы давно взяли след, и рано или поздно нам придется столкнуться с ними опять. И кто окажется победителем на этот раз — я не знаю. Самое разумное в нашем положении — как можно скорее уходить отсюда в горы, только чуть севернее того места, откуда пришли. Но в том и беда (для Лодочника, разумеется), что разумное решение должно было остаться лишь в моем воображении. Я многого не сказал Шипу. Мой отвлекающий маневр оказался на самом деле истинным прорывом. И хессы это почуяли. Недаром они всю ночь шли по нашему следу, истерично воя и хохоча, что прибавляло нам прыти. Чужаков на свою территорию они не допускали, и теперь сделают все возможное, чтобы достать нас. Меня пытались остановить — я до сих пор жив. Не зря два года Отшельник мучил и изнурял мое тело невозможными физическими нагрузками. Его наука пригодилась мне. Я задумчиво глядел на согнутую спину Лодочника и мучительно соображал, что же с ним делать. То, что я задумал, было не для него. Убив своего же боевого товарища, я ставил себя вне всех человеческих законов. Но напарник мне мог помешать. Лодочник оказался обузой — вот что мучило меня.

Парень выпрямился и со счастливым облегчением вздохнул полной грудью. Он уже успел простирнуть свою порванную во многих местах одежду, и теперь подошел ко мне в одних исподних штанах.

— Что будем делать?