Серпантин

В открытую дверь квартиры начали доноситься звуки грохота, поднимающихся по лестнице стражей порядка. Истерично ища места для схрона и другие пути отхода, ничего не нахожу лучше, чем сигануть из окна.

Открыв заевшие ставни, сразу примечаю гору отходов, складировавшийся месяцами безразличными к чистоте окружающей среды жителями всего дома, и решаю использовать их, как амортизатор, что позволит хотя бы одному из нас не переломать себе конечности.

«My oh my. A song to say goodbye».

Почти испустившее дух тело Мара, вешавшее не больше сорока пяти килограмм, мне без труда удалось закинуть себе на плечи.

И вот, встав на подоконник, держа за спиной рюкзак из груды костей и мяса, я вновь задаюсь почти шекспировским вопросом: «какого хуя я делаю?», и совершаю грациозный полет Валькирий, устремляющий нас к твердой земле.

Сгруппировавшись, приняв форму мусорного пакета, мы камнем падаем в общую кучу. Отходя от легкого шока первые несколько секунд, я судорожно ощупываю каждый сантиметр тела на наличие повреждений.

Все обошлось, кажется.

– Пиздец, моя рука! Как же больно! – завопил Мар.

Я мигом затыкаю ему рот и злобно шикаю, дав понять, что сейчас не лучшее время запевать серенады под окном у стражей.

Еще немного простонав и несколько раз укусив мою руку, он наконец угомонился. На этом мой план кончился. Как, похоже, и моя свобода на ближайшие пару лет.

Но появился он. Герой, которого заслуживает каждый город, каждая улица. Блюститель порядка, истребитель нечисти, оплот чистоты в болотном плаще – мусорный контейнер.

Забросив туда куклу Вуду, я поспешно перебрался сам, захлопнул крышку. Амбре помоев поражало мое воображение и обоняние. В прямом смысле у меня закружилась голова и начал вырабатываться рвотный рефлекс. Кажется, кто-то пробежал по моей ноге.

– Чувак, долго мы еще будем тут торчать? Я умираю…

Услышав шаги возле контейнера, я резко прервал невнятную речь Мара рукой, измазанной в какой-то липкой субстанции.

Звуки ходьбы и приглушенные голоса доносились с разных сторон. Я перестал дышать и начал считать минуты. Ощущение, что нас вот-вот найдут не покидало до последнего. Возня продолжалось еще какое-то время, пока совсем не стихла. Я выдохнул и опустил руку.

В полумраке Мар пытался разглядеть меня, сидящего напротив.

– Я думал, ты сдох, – промямлил он, немного отрезвев и узнав меня.

– Увидев тебя, у меня вдруг появилось восемь дополнительных жизней, так что я очень даже не сдох.

– Как всегда шутишь. Ты в курсе, что твой юмор в данный момент доёбывает меня сильнее всех остальных проблем?

– А ты в курсе, что пустил свою жизнь по пизде? И, несмотря на то, что ты сейчас находишься посреди сблева других людей, можешь ликовать от радости, ведь я спас тебя от тюремного заключения.

– А я об этом просил, спасатель драный?

– Я и не надеялся на похвалу. Просто прими тот факт, что несмотря на все мое презрение к той части, что осталась от тебя, мне совесть не позволила бросить в беде друга, пусть даже уже и настолько близкого.

– Друга? Ха-ха! Что для тебя вообще значит это слово? Тебе всегда было плевать на людей, даже на тех, кто был рядом с тобой и за тебя. Смотрите, я такой весь из себя циник, нигилист и мизантроп! Ублюдочный, высокомерный волк-одиночка, который думает, что справится со всем один, даст прикурить этому миру от большого костра своего величия, а на деле – замкнутый в себе инфантильный пидор!

– По крайней мере, твоя речь не сильно обеднела. Единственное качество, которое ты пока что не утратил.

– Пошел ты.

Мар трясущимися руками начал раздраженно доставать большой величины пакет с белым порошком. Тщетно пытаясь открыть пакет сухими пальцами, он решил пустить в ход гниющие зубы, порвав пакет пополам. Часть содержимого тут же разлетелось по всему контейнеру, осыпав нас, как снегом.

– Нет, нет, нет! – сокрушился он. – Твою же мать, блядь!

Одержимость наркотиком взяла верх, и он начал слизывать порошок с себя и всего мусора, на который он осыпался. Когда он начал обсасывать кожуру от банана, меня едва не стошнило.

Закончив трапезничать, Мар откинулся на спину и начал крутить руками над головой, словно показывая мне фокус. Фокус прихода.

– Мне лишь нужно узнать причастен ли ты как-то к истории с лечебницей? – спрашиваю, пока он не ушел в себя.

– Мы не виделись с тобой сотню лет, а сейчас ты приходишь ко мне за помощью? Типа, я по старой памяти должен тебе услугу оказать? – спрашивает он загадочным тоном.

– Никаких услуг. Просто скажи, доставлял ли ты или то-то из твоих знакомых меня в то место для восстановления памяти?

– Чего?! Чувак, я понятия не имею, о чем ты толкуешь.

– Вкратце ввожу в курс событий: амнезия; лечебница, воспоминания о которой у меня почти не осталось; странный хер у моей квартиры; записанный мной из прошлого, бессодержательный текст на диктофоне; моя давнишняя фотография, сделанная тобой, благодаря которой я оказался здесь, хотя изначально не хотел. Спросишь, что все это значит? В душе не ебу, поэтому все еще надеюсь, что ты скажешь мне что-то дельное.