Серпантин

– Йоу, ты кто? – спросил чумазый тип.

Легким движением отталкиваю от себя, явно непроживающего здесь, не лучшего вида и запаха, человека и протискиваюсь внутрь квартиры. Тот был настолько медлителен, что, видимо, решил, будто рядом с ним подул ветер.

Как и следовало полагать, квартира моего бывшего друга превратилась в притон. В самом запущенном понимании этого слова.

Полнейший спад и разруха. Изодранные ногтями обои, обвалившаяся штукатурка, граффити на стенах, зассаный пол, на котором, словно грибы, растут сигаретные бычки, классическое отсутствие предметов мебели, осколки от бутылок, бонгов и ампул, спертый воздух вследствие накуренности и запертых окон, наркота, разбросанная по дому, всех сортов и расцветок, количеству которой позавидовал бы Хантер Томпсон, и целый табор торчков в прострациях и галлюцинациях, достигнувшие мира своих самых потаенных фантазий, валяющиеся в отключке на грязных матрасах.

Обойдя квартиру несколько раз, я все же нахожу своего незадачливого товарища и начинаю к нему присматриваться.

Некогда бывший король вечеринок превратился в живой труп: смердящий запах немытых промежностей, засоленная и изношенная до дыр одежда, тощее, скелетообразное тело, редеющие волосы, исколотые вены, которых уже не видно, и исцарапанное в нескольких местах лицо от постоянных расчесов.

Пихаю ногой Мара, получая в ответ длительное мычание.

– Вставай! – кричу. – Не поверишь, но мне нужна твоя помощь!

За каким хером я здесь? Даже будучи обдолбанным в ноль, мне бы никогда не пришла в голову идея выведать что-либо у этого нарка, кроме инструкции по нахождению барыги, не смертельных дозировок для начинающих, гайда по вводу илы в вену и отзывов о любом виде дури. А, оставшись он последним человеком на Земле, не включая меня, уверяю, он ни за что бы не кинулся мне на помощь, даже если бы захотел.

Я тоже не без греха, но и он втягиваться насовсем не хотел. Постоянно твердил мне о том, что бросит в любой момент и ни капли не пожалеет об утрате.

Мудак, мы же когда-то были друзьями! Ночевали друг у друга, просиживая задницы за компьютерными играми, ночами на пролет смотрели фильмы, цитировали книги, болтали часами на кухне, рассказывая о своих великих планах, плевали на систему и гнусный мир, отвернувшийся от непризнанных гениев, менялись подругами, дрались и мирились.

Мы внесли часть самих себя в каждого их нас, совершенствуя личность, сверхчеловека, что вознесся бы над плебеями и скотами, озаряя их своим великолепием, а потом снизошел бы до них, одарив мудростью и знаниями.

Повзрослев, разумеется, наше мировоззрение, взгляды на те или иные вещи стали изменяться. Появлялись новые планы, интересы, стремления, мотивы. Розовые мечты постепенно уступали дорогу пустым серым будням, краски которых мы не смогли изменить. Все эти изменения разрождали между нами полемики размером с Юпитер.

Вдруг, мы обнаружили, что жизнь, оказывается, – штука сложная. Обнаружили вместе, а поверить и принять, как данное, смог только я. Так наши пути постепенно расходились. Мы реже встречались, меньше разговаривали и все больше начинали ненавидеть друг друга. В конечном итоге, мы полностью оборвали все контакты, вычеркнув все, что было у нас вместе.

Дружба. Это чувство я испытывал много раз, но всегда неправильно и, в основном, временно. Проблема во мне или в других людях? Я не знаю. Давно перестал думать об этом. Мне всегда удавалось получать удовольствии от одиночества, звенящей пустоты и полного отсутствия постороннего шума, что часто давит на нервы…

– Облава! Подъем! – заорал кто-то из живых трупов.

Воцарилась всеобщая паника, больше похожая на сцену в слоу моушен: группа мертвецов восставала из перьев матрасов, собирала по углам все расширители сознания, которые была способна унести и, со всей доступной ей скоростью, дала газу в сторону выхода.

У меня заколотилось сердце. Зараза, еще не хватало того, чтобы меня сейчас повязали в этом гадюшнике и отправили на многочасовые экспертизы жидкостей из всех щелей организма. Нужно сваливать и по-быстрому. Бежать как можно дальше, не оборачиваясь назад.

Запинаясь об бессознательные тела на полу и прочий мусор, я вылетел в коридор, готовый больше никогда сюда не возвращаться, но чувство долга взяло свое. Я не могу оставить этого бедолагу в таком положении, иначе уподоблюсь этим мразям, спасающим свои шкуры.

Подбежав обратно к Мару и потормошив его, я с огорчением понимаю, что данный метод малоэффективен.

Обшариваю комнату на предмет алкоголя я нахожу то, что мне нужно. Полбутылки паленой контрафактной водки омывает лицо друга, обжигая раны на лице, попадая в рот, нос и глаза. Далее в ход пускаются ладони, которыми я хлещу ему по лицу, нервно призывая к пробуждению.

– Ебаный в рот! Срочно принимай горизонтальное положение и двигай со мной! – кричу я истошно.

– Чувак…Сука, мои глаза! – завопил он, раскрыв свои пешкари. – Я уже раздал все долги, забирай все, что есть, только не трогай меня! Бля, как же хреново.

Заставить его идти не сможет даже экзоскелет с самоуправлением.