Серпантин

Они. Так их зовут в нашем мире. Старший из них – симбиоз из плохого и худшего, что осталось от воспитания родителей и плохой среды бытия. Младший – биоробот, под действием главного, медленно и планомерно совершающий психологическую атаку посредством отверстия в голове и, издаваемого оттуда, акустическим диапазоном, неизмеримым никакими приборами.

– Ну мааамочка!

– Молчать!

Чем думали контролеры, когда пропустили эту парочку? Чем она думала, когда повела его с собой, или, когда решилась рожать? Чем думал я, когда решил, что после всей произошедшей сегодня ахинеи меня оставят, наконец, в покое?

– Мамочка, пойдем домой!

– Сиди молча.

Пухлый паренек в футболке-зебре и его покровительница с нелепой прической и в перчатках, которые явной ей велики, были вылитой копией мамы и сына из семейки Адамс.

Он начал увеличивать громкость и стал дергать непутевую мамашу за край платья.

Эс явно не собиралась терпеливо ждать окончания средневековых пыток острыми, раскаленными звуками:

– Женщина, угомоните своего ребенка, Вы не в детском саду.

– Это кто тут женщина?! – Оно проявило признаки возмущения на фоне истошного хныканья.

– Вы. А теперь прикажите ребенку остановиться, либо я попрошу, чтобы Вас выпроводили.

– Что ТЫ имеешь против моего ребенка? Да, крикливый. Все дети кричат. Он для тебя недостаточно умный, красивый, смешной? Ну, ИЗВИНИТЕ, что не угодила! У самой-то, наверно, вундеркинд!

– Не довелось обзавестись.

– Посмотрите, какая самодостаточная! Детей у нее нет! Были бы – поняла, каково это – не иметь возможности выйти из дома без него!

– Вообще-то…

– И не надо меня перебивать! Может, у меня нет возможности оплачивать няню? Может, мой бывший муж оставил нас ни с чем и не платит алименты? Может, у меня кредит висит на крупную сумму, которую я покрою лет так через двадцать? Хоть над чем-нибудь из того ты задумывалась, прежде чем предъявлять претензии?

Я молча сидел, упершись локтями в ноги, рассматривал родинку на залысине у мужчины предо мной и ждал вступления в силу закона, разрешающего в таких случаях брать особь за ухо и выводить из помещения без последствий для себя.

– Эс, ты же знаешь, что это бесполезно, – говорю вполголоса.

Они услышали меня своими локаторами:

– Что значит бесполезно, молодой человек? ВЫ хотите сказать, что Я не умею вести беседу?

– Охотно верю, что умеете, но давайте отложим эту беседу на никогда, идет? – спросил я и повернулся в профиль.

– Не смейте от меня отворачиваться, я не договорила!

Они действовали слаженно. Один усердно упражнялся в стонах и воплях, разлагая на составляющие клетки ушных перепонок, другая грузила флэшбэками из своей нелегкой жизни.

Через какое-то время мелкий повернулся, опушим от слез, лицом к Эс и начал орать в ее сторону:

– Мааамочкааа!

– Я еще раз повторяю: воспитывать ребенка одной – невероятно сложная работа! Даже не знаю, как у меня все удается!

– Мааамочкааа!

– Все эти пафосные знаменитости, которые берут по десятку человек из детских домов – просто показушники! Попробовали бы они родить своего и воспитать в пятиэтажной картонной коробке в городе с средней зарплатой ниже прожиточного минимума!

– Мааамочкааа!

– И это только начало! Что будет потом, в школе? В институте? На работе? Да, ребенок подрастет, но останется ребенком для меня! Вдруг ему потребуется моя поддержка или ласковое слово, в меня не будет рядом? А потом…

Я вздрогнул от громкого шлепка, за которым последовала тишина. Эс села на свое место и важно скрестила руки. Мадам с обалдевшим видом потирала ладонью щеку, а ее отпрыск остановил производство дополнительной хромосомы в своем теле и вылупил на нас глаза котов экзотов. Эс дала ей леща? Отличная работа!

Записная книжка, пункт первый: «Во все людные места брать с собой девушку, чтобы она могла сделать то, что тебе запрещено».

Образцовая мать хотела было сказать что-то еще, но, на всякий случай, проглотила и отвернулась в сторону.

Прозвучал третий звонок.

После него прошло, примерно, полчаса перед тем, как я очнулся от полного коматоза в плане погружения в происходящее, потому что Эс взяла меня за руку. Маленькая теплая ладонь с серебряным кольцом на пальце эхом отражала пульсацию моего сердцебиения. Уже менее внимательно, но я продолжил смотреть, пытаясь сформулировать саму канву:

В самом начла были два человека в центре круга. Поначалу значения этому я не придал, но теперь задался вопросом: «Что они символизировали»? Может, инь и ян, говорящие о гармонии противоположностей. О посыле разного толка, что дает каждый из нас, но иногда прислушивается к остальным. Может, их положение тел, что лежат на крутящемся диске свидетельствует о нерожденном ребенке, находящимся в чреве матери. Ребенке, не успевшем совершить ошибок, наделать глупостей, влезть в долги, пропитаться и погрязнуть в говне.