Серпантин

Не уверен, потела ли у меня изо рта слюна, но руки точно затряслись. Я все еще был скован современным самовыражением и принятием себя таким, каким ты должен быть, но не стал из-за матушки генетики.

Нет, я не осуждаю людей за их выбор. Каждый вправе решать, кого и куда трахать, или стать тем, кого трахают, или, став тем, кого трахают, трахать тех, что хотели бы трахать других, сменивших ориентацию. Короче, хоть все перетрахайтесь, мне побоку.

Меня смущает сам факт того, что когда-то это была моя девушка. Мой парень… Шута про то, что я мог забыть, как стал геем, кажется мне все более пугающей.

– Может, поговорим тет-а-тет, если стесняешься прямо тут? – спросил Он.

Хочет уединиться. Да ни за что на свете. Без свидетелей меня точно поднимут на кукан несколько таких же гибридов.

– Давай отойдем буквально на пару метров, мне нужно задать один вопрос, – сказал я дрожащим голосом.

– Как пожелаешь, красавчик.

Похоже, я вспомнил, что забыл. Забыл, как глотать.

Мы перешли на другую сторону улицы, держа солидную дистанцию между собой, но, к сожалению, сойтись ближе пришлось снова. Я скурил сигарету так быстро, что едва не прихватил вместе с ней фильтр, и тут же достал новую.

– Слушаю, – говорит.

– Давно ты? – неловко спрашиваю.

– Это был твой вопрос?

– Нет. Не знаю, зачем я спросил. Забудь и перейдем к сути.

– Вскоре после нашего расставания.

– Неужели? Я был так плох, что ты предпочла сама владеть членом? – сказал я, немного отойдя.

– Член – всего лишь вывернутое наизнанку влагалище. И наоборот.

– Успокаивающие сведения.

– Готов поспорить, теперь ты точно будешь представлять наш секс.

– Прекрати, меня сейчас вырвет, – скривил я лицо.

– Шучу. Но если хочешь знать, как у меня дела, то ты и сам все видишь. Смена пола дает тебе свободу и комфорт для своего тела, и полное изгнание в обществе.

– Не знал, что все так плохо. Мне казалось, что толерантный социум обязан принять любой твой выбор.

– Это так, но только не здесь. Люди никак не могут свыкнуться с мыслью, что они вольны контролировать только свою личную жизнь. Им непременно нужно подстраивать других под свои рамки морали и с пеной у рта доказывать, что то, что ты делаешь – неправильно, и вообще так не должно быть, потому что…Да кто его знает, почему? В детстве во многих была заложена программа по нетерпимости к тем, кто кардинально от тебя отличается, вот только почти ни у кого из них нет весомых аргументов, которые бы смогли убедить меня в том, что они правы на мой счет. Все заканчивается пустыми оскорблениями и злобой на лице первобытного человека. А здесь у тебя только два пути после операционного стола – на Новую улицу, либо на содержание к таким же неформалам, только с толстым кошельком, – печально резюмировал Он.

– Не хочу читать нотации, но ты знал, где живешь и предполагал, чем это может закончиться, – развожу я руками. – Я пожалею, что расспрошу об этом, но все-таки мне не взять в толк: почему ты до сих пор выряжаешься в женские тряпки, и с людьми какого пола ты встречаешься?

– Тебе так важно это знать?

– Хочу определить к какой «расе» ты относишься.

– Это грубо. Не дай мне разочароваться хотя бы в тебе. Чувств между нами нет, но неприятно будет вспоминать человека, который оказался ничуть не лучше остальных.

– Извини, неуместная шутка. Впрочем, я здесь не за тем, чтобы обсудить, чьи гениталии тебе пришили и по какому назначению они используются, – вконец опомнился я. – Скажи, ты встречал меня после нашего расставания?

В данной ситуации это прозвучало очень гомосексуально.

– Что ты имеешь ввиду? – спросил Он.

– Ну, у тебя не было желания помочь мне вспомнить что-то?

– Вспомнить? А что ты забыл?

– Ты еще попроси глухонемого оценить популярный трек, а потом пропеть его. Я, блин, не знаю, что. За этим я тут оказался, но как всегда только зря потратил время и, в придачу, нажил себе новое расстройство. Прощай, у меня есть более важные дела.

Закурив снова, я развернулся и начал постепенно удаляться, но услышал сзади негромкое покашливание.

– Может, тебе не стоит столько курить? – спросил Он.

– «А может, мне не стоит столько жить?»

– Ты всегда ценил хорошие фильмы.

– А ты разделал мой вкус.

Мы посмотрели друг на друга и оба улыбнулись, вспомнив те времена, когда мы с упоением пересматривали понравившиеся нам картины и искали новые, если не такие же бесподобные и завораживающие, то хотя бы приближенные к золотой коллекции культуры в кинематографе.

– Знаешь, я хочу сделать тебе подарок, – сказал Он спохватившись. – Вернее это только что стало подарком.

– Неожиданно. Какой?

– Два билета в театр «У сквера». Я должен был закончить сегодня пораньше и сходить туда со своим приятелем, но, как назло, не было ни одного клиента. Поэтому мне придется здесь задержаться, чтобы хоть что-то отработать за этот день.

– Билеты в театр? Похоже, я действительно предвзято к тебе отнесся сначала.

– Просто возьми, пока опять не наболтал лишнего.

Он отдал мне билеты, и я стал их рассматривать.

– Который час? – панически спросил я.

– Десять минут седьмого.