Серпантин

— Ты меня называл Ева. Почему?

— Мне так захотелось. Я всегда буду так тебя называть. Мать Чехова звали

Евгения, но все называли ее Ева, я почему-то подумал, что это одно и тоже имя…

Слушай, я же не об этом спрашивал! — он почувствовал нарастающую панику. Неужели

ничего не изменилось! Неужели эта ее близость была только видимой, секундной и

все останется по-прежнему… неужели она просто хотела избавиться от него, и как

кость бешеной собаке бросила ему под ноги свое тело…

— Ты правда меня любишь? — спросила она.

— Да.

Отвернулась. В глазах что-то блеснуло, или ему только показалось.

— Ева, ты что, плачешь?

— Нет. Хочется, но я не буду. Я могу.

Он захотел обнять ее, прижать к себе, но не решился. Тогда-то она точно

расплачется.

— Почему тебе хочется плакать?

Женька покачала головой.

— Ты хороший. Ты стал мне нравится. В последний час.

— Если захочешь, так будет всегда.

— Нет, ты не понимаешь. — она повернулась и подняла на него глаза. В них застыла

настоящая боль, такая нелепая и неправильная на этом детском нежном личике. — Я

хотела, чтобы ты влюбился в меня. Чтобы тебе было плохо. Это я придумала, когда

сегодня увидела тебя возле дома. Хотела подразнить тебя, а потом выгнать. Я

знала, что ты меня так просто не забудешь, и что тебе будет плохо. Но ты… совсем

другой. Ты ни в чем не виноват. И мне не хочется, чтобы ты уходил. Так хорошо…

даже разговаривать с тобой. И я не знаю что мне сейчас делать. Как сделать,

чтобы было лучше.

— Лучше? Для кого?

— Для тебя.

— Но ты же знаешь, как лучше будет для меня. Все просто.

— Нет, не просто. Я не могу рассказать тебе, но… мне нужно решить самой. Как

сделать, чтобы тебе не было плохо. Не понимаю… в любом случае получается, что я

тебя обману. И если ты узнаешь когда-нибудь, то подумаешь, что я хотела

отомстить… не понимаю. Наверное нужно быть взрослой, чтобы понять, как будет

правильнее. Почему я должна разбираться в этом?! Так трудно…

— Что-то я не понимаю..

Она вздохнула и опустила голову.

— Я тоже не понимаю. Мне очень хочется быть твоей девчонкой. Больше всего на

свете.

Все-таки он не выдержал и обнял ее.

— Ева, давай ты мне расскажешь. Честное слово, я все-все пойму. И мы вместе

решим что делать. Вместе же всегда легче, да?

Она…

— Гера, ты где? Очнись!

Он вздрогнул и снова оказался в салоне собственной машины. Оказывается они уже

остановились где-то за городом возле реки и неизвестно сколько сидели в тишине.

— Милый, я молчу уже минут десять. Где ты пропадал? — ласково спросила Ева и

нашла в темноте его руку. Осторожно сжала.

— С тобой.

— Вспоминал как я пригласила тебя чтобы избавиться?

— Как ты узнала?

— Дурачок… я почувствовала это. Но ты прослушал все, что я тебе рассказала

сейчас.

— Нет, не прослушал. Про шизанутых докторов, которые из-за тебя преставились, и

про то, что с тобой нельзя заниматься сексом. Правильно?

— Здорово. Ты как Юлий Цезарь. И что ты на это скажешь? Не веришь, да?

— Конечно верю. От тебя всего можно ожидать. К тому же я помню один наш спор в

лагере. Когда ты сказала, что можешь несколько дней ничего не есть. Так вот

тогда ты стала такой ненасытной, что мне казалось, что ты ешь меня вместо

лагерной еды.

— Ну там так отвратительно кормили…

Ага. И ты бегала такая бодренькая и веселая, а я валялся целыми днями в кровати

и выползал только ночью чтобы поваляться с тобой в кустах.

— Значит ты все понял и мне не надо тебе ничего доказывать как Эльдару.

Славненько! Не думала, что до тебя так быстро дойдет.

Вот спасибо! Милая, ты совсем меня забыла, я же всегда мог понимать тебя как

никто. Даже, если помнишь, тогда, в первый раз, когда ты мне рассказала обо

всем, я все прекрасно понял. Хотя это было и не просто. Но проблемы больше не

было.

Ева помолчала какое-то время. Он почувствовал, как дернулась ее рука. Когда

снова заговорила, голос стал серьезным:

— Я рассказала тогда о том, что меня изнасиловали, и о том, что у меня был

Эльдар.

— Ну да.

— Но проблема была не в этом.

— А в чем?

Обними меня, — мягко прошептала она.

Георгий притянул ее к себе и обнял.

— Теперь-то ты мне можешь сказать?

Она вздохнула

— Родной мой, я дважды уже предала тебя. Первый раз тогда — потому что не

оттолкнула тебя, а второй сейчас — потому что снова оказалась у тебя на пути. Но

если когда-нибудь ты узнаешь правду, то вспомни, что я скажу тебе сейчас. Я

никогда не хотела причинить тебе боль. Просто не хватило сил от тебя отказаться.

Ты слишком дорог мне, понимаешь? Наверное любовь всегда немного эгоистична. Но я

ни хотела причинять тебе боль. И я удержала тебя только потому что любила и

люблю сейчас. Запомни — другой причины никогда не было.

Он отстранился и взял ладонями ее лицо.

— Ева, мне не нравится то, что ты говоришь. Я думал, что знаю все.

— Каждый из вас чего-то не знает. Так уж получилось.

— Тогда скажи, чего не знаю я.

— Если ты поцелуешь меня сейчас, это будет не смертельно.

Алексей

— Это было что-то вообще далекое от христианства. Представь, стоит такой нехилый

домишко этажа в три ростом, а все окна, крыша и остальные прибамбасы

исключительно в форме острых углов. Градусов в тридцать пять, а то и меньше.