Серпантин

Потому что в этом случае Ева до конца своих дней останется в клетке.

— Ну что ж, Евгения, — сказал он, поправляя свои маленькие смешные очки, — я

узнал о результатах тестирования. Всё замечательно.

— Здорово, — улыбнулась в ответ Ева. Нельзя подавать вид, что Америка давно

открыта.

— Впрочем, меня это не удивило, я всегда знал, что ты давно готова к нормальной

жизни.

Ева смущённо потупила глазки.

— Спасибо, очень приятно слышать, что я наконец-то вылечилась.

Но на Семёнова это не произвело впечатления. Радушное выражение вмиг сползло с

его лица и он прохладно произнёс:

— Ладно, хватит кривляться, мы же не первый день знакомы, можешь расслабиться.

Эти слова произвели магическое действие. Ева вмиг перестала краснеть и смущаться

и, уверенно закинув ногу на ногу, откинулась в кресле.

— Ладно, чего там у тебя ко мне? — устало спросила она.

Семёнов задумчиво потёр подбородок.

— Остались некоторые вопросы, которые меня беспокоят.

У Евы невольно поджались губы, но она быстро взяла себя в руки. За долгие годы

она научилась не доверять этим чёртовым докторам, даже таким задушевным и

понимающим парням как этот Семёнов. И, конечно, всегда прятать свои эмоции.

Поэтому она как можно более спокойно сказала:

— Неужели после всех этих головомоек и проверок именно ты не дашь мне отсюда

выйти? Я думала, мы понимаем друг друга.

— Ты уверена, что после такой долгой изоляции ты сможешь жить во внешнем мире?

У Евы заблестели глаза от гнева.

— Конечно смогу! — закричала она, но в тот же момент осеклась. — Я хотела

сказать — надеюсь. К тому же отец и сестра мне помогут.

Она попыталась даже заискивающе улыбнуться.

Семёнов осуждающе покачал головой.

— Не надо. Я не пытаюсь тебя подловить на чём-то, нет. Мне очень обидно, что ты

всё еще не доверяешь мне. Так что можешь не сдерживаться, можешь покричать,

потопать ногами. Даже побиться в истерике, если хочешь.

— А что, есть повод? — вмиг насторожилась Ева.

— Да успокойся ты, наконец! Лично я ни минуты не задержу тебя лишней в этом

заведении. Просто давай поговорим как друзья, ладно? Чтобы я был за тебя

спокоен.

Евгения пожала плечами и выжидающе наклонила голову.

— Во-первых, что мы будем делать с твоим питанием, — начал он. — Здесь я

постоянно колол тебе витамины и глюкозу, а кто будет делать это дома?

Ева бессильно возвела глаза.

— Ну ладно, хватит, а? Я же говорила, что это не нужно. Мне не нужна еда и тем

более твои уколы.

— Но, Евгения, это невозможно!

— Опять — двадцать пять, — разозлилась она. — Ведь мы обсуждали это миллион раз!

— Человек не может…

— Слушай, Сергей, я похожа на дистрофика?

— Нет, но…

— Значит вопрос снят с повестки дня, логично? Раньше я ела, теперь нет.

Наверное, я питаюсь энергией в чистом виде и ваша еда со всеми вытекающими из

неё фекалиями мне не нужна. Такой вот я парадокс. И хватит об этом, хорошо?

— Энергией в чистом виде? Это интересно. И где же ты её, интересно берёшь?

— А вот этого, доктор, я и сама не знаю. Может, всё-таки сменим тему, а?

Семёнов хотел спросить что-то ещё, но, наткнувшись на её решительный взгляд,

только безнадёжно махнул рукой.

— Тебя что-нибудь ещё беспокоит? — невинно спросила Ева.

— Да, кое-что ещё имеется, — с этими словами он извлёк из стола папку и,

раскрыв, положил перед собой.

Еве жутко захотелось посмотреть, что там у него, но она сдержалась и лишь

равнодушно зевнула.

— Ты знаешь, Ева…

Она вздрогнула и рука, прикрывающая зевок, застыла у рта. Но лишь на долю

секунды, не больше. К счастью, Семёнов не догадался оторвать глаз от папки и

посмотреть, какое впечатление произвели на женщину эти простые ничего не

значащие три слова.

Ева… Последний раз её назвали так восемнадцать лет назад. И только несколько

человек знали об этом её имени. Несколько человек, ради которых она рвалась на

волю с упорством и яростью тигрицы. Очень хитрой тигрицы. И ради которых она

заставила себя выжить.

— Ты знаешь, Ева, за время нашего с тобой знакомства я собрал о тебе очень много

интересной информации. Твой случай с самого начала заинтересовал меня многими

несуразностями, поэтому я и начал искать ответы на вопросы.

— Как интересно, — скучающим тоном ответила она.

— Ты права, очень интересно. И знаешь, что больше всего меня поразило?

— Понятия не имею.

— То, что ты прошла всё тесты ещё двенадцать лет назад.

Ева замерла с открытым ртом, так и не успев сказать очередную банальность. В

глазах её появилось выражение какого-то детского недоумения.

— Но тогда… — срывающимся голосом произнесла она. — Тогда почему я всё ещё

здесь?! Столько лет!

Семёнов молчал. Рассеянно барабаня пальцами по столу, он со странным интересом

и, немного сомнением, изучал лицо своей собеседницы.

— Наверное, это моя ошибка, что я заговорил об этом, но я хочу, чтобы ты поняла,

что я считаю тебя абсолютно нормальным человеком и полностью тебе доверяю, чего,

к сожалению, не вижу с твоей стороны, понимаешь?

Евгения кивнула.

— И я жду от тебя адекватной реакции на то, что хочу тебе сказать, — продолжал

он. — Я могу на это рассчитывать?

— На то, что я не начну биться в истерике? Да, ты можешь на это рассчитывать.