Серые братья

Все беглецы были уже наверху и, помогая друг другу, спускались, цепляясь за канат, к шлюпкам. Но преследователи преодолевали россыпи «гороха» неописуемо быстро! Они могли бы спешиться и бежать по каменистым склонам, но лошади должны были сэкономить им две, а то и три минуты. И чёрные всадники тратили время, расчищая для них путь, чтобы потом с лихвой наверстать упущенное.

Бэнсон, видя их скорость, тревожно оглянулся. Ещё десятка три человек толпились на гребне: много провозились, спуская на берег женщин. А снизу донёсся грохот копыт! Бэнсон метнул взгляд к подножью ложбины. Преодолев последнюю преграду десять человек на десяти лошадях мчались к покинутым, стоящим с распахнутыми дверцами каретам, и в отдалении к ним ковылял уцелевший после падения одиннадцатый. Бэнсон взял мушкет, прицелился. Подбежал и плюхнулся рядом Сова, тоже взял мушкет, проверил порох на полке.

– Стрелять нельзя, – скривившись, сказал он. – Их ответный залп ударит в спины тех, кто ещё не спустился.

– А что делать?

– Тянуть время. Обещать сдаться. В сущности, Вайеру нужны только мы. А вот и он!

Бэнсон взглянул. Внизу, бросив лошадей рядом с каретами, мчались вверх люди в одинаковых чёрных одеждах. В центре бежал, взмахивая тросточкой, маленький человек. Одна рука у него была на перевязи.

Подбежал и Стэнток и тоже подхватил себе мушкет, но Сова твёрдо проговорил:

– Нет. Ты нужней у каната. Так ты больше людей спасёшь!

Привыкший соблюдать дисциплину офицер кивнул, положил мушкет и побежал назад. Бэнсон взглянул ему вслед. «Проклятье! Ещё человек двадцать…»

А преследователи, сократив дистанцию до прицельной стрельбы, встали на колена. У плеч их блеснули стволы.

– Вайер, стой! – воскликнул Сова. – Мы сдаёмся!

Он отложил мушкет и встал во весь рост. Стал подниматься и Бэнсон, и в этот миг из-за их спин вышел мастер Йорге. Он ступил пару шагов и встал, подняв на уровень головы и вытянув вперёд-вверх руки с обращёнными к преследователям ладонями.

– Бэнсон, Сова, – сказал он спокойным голосом. – Помогите спустить оставшихся. Стрелять в нас не будут.

Но, словно в насмешку над ним, маленький человек внизу махнул тростью и все девять чёрных стрелков разом спустили курки. Бэнсон, взревев, подхватил мушкет и, приложившись, тоже нажал на спуск.

Это было неописуемо. Снизу не раздалось ни одного выстрела. Не выстрелил и мушкет Бэнсона. «Сдуло порох с полки!» – подумал он и, схватив другой мушкет, снова приложился и выстрелил. Вернее, попытался. Кремень высек из стальной пластины-огнива отчётливый снопик искр, и они, шипя, упали на ниточку пороха – но упали словно в песок. Выстрела не было.

– Спускайте оставшихся, – повторил Йорге. – Стрельбы не будет.

– Порох не загорается! – дрогнувшим голосом произнёс Бэнсон.

– Да, – сказал Йорге, стоя с поднятыми руками. – И не загорится.

Сова, ошалело захохотав, метнулся на гребень, схватил двоих детей подмышки и легко запрыгал вниз, вниз, мимо удерживающих канат матросов. Йорге стоял, не шевелясь. Распростёртые руки его мелко-мелко дрожали. Чёрные люди внизу, взмахивая ножами, разрезали пороховницы, меняли порох на полках. А Бэнсон уходить не спешил. Оскалив зубы, он почесал пулевой шрам на щеке и, с этим зловещим оскалом, наклонился и поднял арбалет. Вставил плечевой упор, приник глазом к прицельной раме – и нажал скобу. Внизу, среди чёрных загонщиков, нелепо взмахнул рукой и опрокинулся навзничь маленький человек. Чёрные фигурки облепили его, как муравьи. Подняли, понесли.

– А теперь иди, Бэн, – сказал, не двигаясь, Йорге. – Крикнешь мне, когда все будут в шлюпках…

Когда шлюпки отплыли, загонщики всё-таки показались на кромке высокого берега. Встали в линию, подняли мушкеты. Но проверить, будут ли они стрелять теперь – не пришлось. С борта «Марлина» залпом ударили две пушки. Заряжены они были не ядрами, а картечью. Людей, стоящих на гребне, на миг закрыло пыльным облаком, поднятым ударившим в камни свинцом. Когда облако рассеялось, на гребне уже не было никого.

Медвежья шкура

– Хранишь ли ты моё письмо, Бэнсон? – спросил мастер Йорге.

– Ну конечно. В самом надёжном месте: в арбалетном футляре.

– Прошёл год.

– Даже чуть больше. Я всё помню, мастер. Через два года распечатаю. Пятого сентября.

– Слышу по голосу, – произнёс, глядя в бескрайнее море, Йорге, – что ты улыбаешься. Отчего?

– Принц Сова сказал, что мы ввязались в драку, в которой нам не уцелеть. А ваше письмо обнадёживает. Это значит, что два года я ещё проживу.

– Холодно, – зябко повёл плечами старик. – Идём-ка в каюту.

Они спустились вниз.

– А ты и вовсе легко одет, – заметил Йорге. – накинул хотя бы свою куртку. Хорошая куртка, большая.

– Да, – кивнул Бэнсон. – Такого размера одежду шьют лишь на заказ. У нашего «скупщика краденого» позаимствовал. Рукава вот только узки оказались. Лопнули рукава.

Они вошли в каюту.

– Я думаю, – улыбнулся Йорге, и глаза его блеснули из-под белых кустистых бровей, – рукава можно как-то поправить.