Серые камни

Альвия продолжила свой путь, а адер задержался и некоторое время смотрел ей вслед. Наконец отмер и прошептал:

— Может ты и права, моя госпожа, может и права…

Глава 30

Лиори замерла на крепостной стене. Она устремила взгляд вслед черной карете с решеткой на единственном окошке, находившимся на задней стенке печального экипажа, разглядела за ним женское личико, но руки вслед не подняла. Что сейчас чувствовала Перворожденная? Сожаление. Да, это было сожаление. А еще чувство вины, оно не было навязчивым, но все-таки имело место. Альвия ощущала себя виноватой перед своим дядей, которому поклялась заботится о его дочери, но не только перед ним. Доля горечи досталась и совсем еще юной женщине, покидавшей Борг, чтобы уже никогда сюда не вернуться.

Госпожа знала, что сейчас Ирэйн запоминает очертания величественной твердыни, некогда сразившей ее в самое сердце. Здесь прошли последние годы ее юности, отсюда она отправилась под венец, и здесь умерли ее надежды на счастье. Чертоги лиоров подарили лейре Дорин, урожденной Борг, ее первую и невероятно сильную любовь, они же уничтожили иную безграничную любовь, дарованную Богами, но увиденную женщиной не сразу. Здесь она поднялась на трон Эли-Борга, и рухнула с вершины на самое дно Архона. Столько ярких событий за короткую жизнь лейры, которой должно было сидеть в замке мужа и рожать ему детей между вышивкой и чтением стихов о любви…

Да, Альвии было жаль этой не сложившейся жизни, несмотря на то, что ее кузина оказалась причастна к заговору, несмотря на ее затаенную ненависть, взросшей из обычной женской ревности. Лиори могла понять Ирэйн, она сама готова была придушить каждую женщину, которой касался мужчина, скрытый в темнице ее замка. Она могла бы вырвать каждой из его любовниц сердце уже за одно то, что они осмелились любить его, желать, за то, что отдавались ему и испытали ласки, которые были предназначены ей одной, но от которых в своей слепоте Перворожденная отказалась и обрекла себя на вечное одиночество.

Нет, лиори Эли-Борга не злилась на кузину за ее те чувства, которые девушка испытывала к госпоже. Но не могла простить иного. Трусости.

— Неужели тебе не приходило в голову, что ты можешь предупредить меня о заговоре? — спросила Альвия, стоя перед своей узницей. — Ты говоришь, что предложение Лирна испугало тебя, что ты не сразу решилась, так почему же не предупредила?

— Я хотела, — Ирэйн не глядела на госпожу. Она повинно опустила голову и рассматривала свои руки, сложенные на коленях. Лиори знала, что кузина не лжет, теперь уже не лжет. С гибелью мужа она окончательно утеряла смысл в своем существовании. Кажется, ей даже была безразлична ее собственная участь.

— Если хотела, почему не сделала?

Альвия не злилась. Она не была груба с кузиной, это оказалось лишним. Перед лиори сидела тихая тень, такая же уставшая и равнодушная, как ее госпожа, потому их разговор проходил спокойно, без обвинений и восклицаний.

— Я боялась, — Ирэйн коротко вздохнула. — Они следили за мной. Постоянно следили. Служанки, стражи, прислужники, риоры… С того момента, как я встретилась с мужчиной в маске, они не оставляли меня в покое. Я пыталась понять, кто говорил со мной во время назначенной встречи, но он хорошо прятался, и кто это был, я узнала лишь по возвращении в Борг. Тогда Лирн разговаривал со мной уже без всяких предосторожностей. Да и как бы я осмелилась сказать вам? Разве не спросили бы вы, откуда мне известно о заговоре? Тогда мне пришлось бы открыть вам свою тайну, что мечтаю о мужчине, которого вы уже назначили себе в мужья, хоть и не объявили его имени. Об этом все шептались. Как мне было сознаться в том, что приняла предложении о помощи, чтобы забрать его у вас? Это ведь тоже предательство, пусть и малое.

— И малое предательство повлекло за собой большое, — лиори села на принесенный для нее стул. — Ты понимаешь, что твоя трусость повлекла за собой гибель многих боржцев?

Лейра устало потерла лицо и невесело усмехнулась:

— Меня не учили быть отважной, из меня не воспитывали воина, которые презирает боль и смерть. Сначала матушка, а после вы растили меня, как любую из знатных девиц — нежный цветок, за которым всегда должен стоять кто-то более сильный. Сначала отец, потом муж. Они все решат и подскажут, как должно поступать. Мне не с кем было посоветоваться. Вас я опасалась, потому что посягнула на вашего мужчину. Няньке, как и учили, не доверяла того, что лежит на сердце, да она бы и не поняла. Устыдила бы и велела забыть. А как забыть, коли я ни о ком ином помыслить не могла с той минуты, как впервые увидела его у вашего кабинета?