Серые камни

Страж рассмеялся, а Тиен разжился новыми крохами информации. Теперь он знал имя мужика, и что тот служил лиору Бриару — отцу Альвии. Война с Эли-Рохтом случилась еще в первые годы правления Перворожденного, тогда и Тайрад Эли-Харт сопливым щенком. А еще бывший ратник Стин гордится своим варевом. Было ли оно на самом деле вкусным, сейчас Дин-Таль не смог бы сказать точно. Он был голоден настолько, что и прокисшая каша, наверное, показалась бы ему яством со стола лиоров. Однако первую струну, на которой можно было поиграть, пленник нащупал.

Вскоре Стин вернулся. Он нес в руках миску с варевом, исходившим ароматным паром, и желудок высокородного риора отозвался вовсе неблагородным бурчанием, но на такую мелочь и страж, ни Дин-Таль не обратили внимания. Рот Тиена наполнился слюной, и он гулко сглотнул, думая, что мог бы проглотить разом всего громилу вместе с миской и с замечательной похлебкой.

— Я бы посадил вас за стол, да слабый вы, высокородный риор, — удрученно покачал головой страж. — Бледный совсем. Сам покормлю.

Дин-Таль не возражал. Взор его теперь не отрывался от миски. Пока Стин помогал пленнику приподняться и подкладывал под спину риора подушку, тот с жадностью вдыхал запах варева. Великан примостился на край кровати, вновь поднял миску, отставленную временно в ноги адера, зачерпнул ее содержимое и хотел уже протянуть ложку пленнику, но передумал.

— Горячее, обожжетесь еще, а мне потом к чародею беги, чтобы госпожа не заругала. Уж больно она заботится о вас, риор Дин-Таль. Видать, по душе вы ей. А иначе, зачем бы приказала забрать, пока живой? Вот я и говорю, — Стин подмигнул и хмыкнул: — Повезло же вам, адер. Такая уж красавица моя госпожа. А вы лиори-лиори.

Тиен медленно выдохнул, стараясь сохранить на лице прежнее выражение. Упоминание Альвии взбесило его, но показать этого было нельзя. И риор промолчал. Тем временем страж подул на ложку с похлебкой и, наконец, поднес ее к губам пленника:

— Кушайте, риор Дин-Таль.

Тот открыл рот, проглотил первую порцию и зажмурился от удовольствия. Это произошло не специально, просто голод придал простому грубому вареву божественный вкус, и Тиен застонал. Громила расплылся в довольной улыбке:

— По нраву, стало быть, похлебочка моя.

— Безумно вкусно, — кивнул адер. — Еще!

— Кушайте на здоровьице, вам на пользу, мне на радость.

Дин-Таль не заставил себя упрашивать дважды, он с готовностью открыл рот и следующие две ложки проглотил, почти не жуя. Стин умиленно вздохнул и продолжил свою болтовню:

— В стане-то и риор Борг любил, бывало, посидеть с нами у костра. Тот, что дядя покойного лиора. Так вот и он пробовал мою стряпню. А когда с Эли-Рохтом наш господин договорился, так риор Борг меня к себе в замок и забрал телохранителем. Уж больно я ему приглянулся. Так ведь тоже, как устанет нежный паштет кушать, так и вспомнит мою похлебочку. «Свари-ка, — говорит, — Стин, свою знаменитую похлебку». Ну, я ему и готовил. Сынок-то его тоже иногда пробовал, а вот госпожа никогда, даже когда маленькой было. Батюшка-то ее, когда с лиори нашей на войну поехал, меня в замке оставил, велел дочь охранять. Больше-то детишек и не успел народить, — Стин вздохнул, влил в рот пленника последнюю ложку и поднялся с кровати. — Лежите себе, риор Дин-Таль. А я тут рядышком. Удумаете своевольничать, так я снадобье опять вам волью.

— Я обещал не делать глупостей, — ответил Тиен и польстил стражу: — Благодарю. Твоя похлебка и вправду отменная. Кажется, ничего вкусней не ел.

— С голодухи это, — заскромничал Стин, но по его лицу было видно, что мужик остался доволен.

Он исчез из поля видимости адера, и Дин-Таль вернулся к размышлениям. Теперь он понимал намного больше. По крайней мере, где Ирэйн смогла найти преданного ей помощника. Он служил в ее замке еще деду, после отцу и, наконец, Стин достался по наследству последней представительнице этой ветви рода лиоров. Тиен усмехнулся про себя, вспоминая момент появления Ирэйн в Борге. Риор не был свидетелем тому событию, но слышал, что девочку привез телохранитель и передал в руки Перворожденной. Выходит, Стин не вернулся назад, а остался где-то неподалеку, чтобы издали приглядывать за маленькой хозяйкой. Должно быть, она знала об этом и никогда не теряла бывшего ратника из виду.

Все-таки в болтунах есть необычайная прелесть. Им даже не надо задавать вопросов, только направлять беседу в нужное русло и слушать. Стина не пришлось даже направлять, его привычка говорить с самим собой сыграла со стражем злую шутку, и он выдавал хозяйку с головой, даже не осознавая этого. Просто хвастал своей похлебкой, приплетая к бахвальству всё новые и новые подробности, а пленник слушал, запоминал и делал выводы.

«Видать, по душе вы ей…», — всплыли в голове адера слова Стина. Он поджал губы и попытался понять, о чем ему толковал охранник. По душе… Не равнодушна? Поэтому и приказала вытащить из западни в самом начале сражения?

— Чушь, — фыркнул Дин-Таль, прикусил язык и скосил глаза на громилу.