Серые кардиналы советской эпохи

Поэтому Леонид Ильич решил увеличить состав Политбюро и ввести в него преданных людей, в том числе начальника 7‐го управления КГБ генерала Алидина. Сделано это было безапелляционно. В день 50‐летия органов госбезопасности Брежнев во время приема членов коллегии КГБ демонстративно обнял Алидина и сказал Андропову:

— Виктор Иванович — мой давний партийный друг.

Андропов понял, что вопрос обсуждению не полежит, и Алидин стал членом коллегии КГБ, получил звание генерал-лейтенанта и орден Ленина. В эти годы субординация на верхних этажах власти была суровой и личное общение между членами Политбюро, кандидатами в члены и секретарями ЦК исключалось. Они завидовали, недолюбливали друг друга и никому не доверяли. Брежнев, как в свое время и Сталин, не любил, когда члены Политбюро собирались за его спиной.

Автор пять лет курировал объект, на который в субботу и воскресение регулярно приезжали от двух до восьми членов и кандидатов в члены Политбюро. Это было не Завидово, которое могли более или менее регулярно посещать по приглашению Брежнева только Громыко и Гречко, а остальные только по большим праздникам.

На этом объекте посещение было более либеральным, но все нижестоящие по рангу члены Политбюро обязательно спрашивали согласие на свой приезд у старших — у Косыгина, Подгорного или Кириленко, а кандидаты в члены Политбюро — тем более…

Приезжали они сюда не столько на охоту или отдых, сколько для того, чтобы обменяться мнениями без лишних глаз или ушей. Члены Политбюро не были уверены, что их не подслушивают. Поэтому даже на этом объекте на деликатные темы говорили только на природе, и то вполголоса, а в Москве и на дачах друг к другу в гости не ходили.

Даже Горбачев, став членом Политбюро, проживал на даче рядом с Андроповым. Однажды он пригласил Юрия Владимировича с женой в воскресенье пообедать. Но Андропов отказался и объяснил:

— Если я к тебе пойду, завтра же начнутся пересуды: кто, где, зачем, что обсуждали? Мы с Татьяной Филипповной еще будем идти к тебе, а Леониду Ильичу уже побегут докладывать.

Брежнев действительно требовал:

— Товарищи, нам надо навести порядок. Надо, чтобы Политбюро знало, кто куда едет, чтобы было решение Политбюро о поездке и чтобы знали, что он там будет делать.

Особенно высшим руководителям партии и государства Брежнев не позволял заводить друзей в КГБ. Поэтому даже председателю КГБ Андропову работать было нелегко. Его заместителями — Цвигун и Цинев — за его спиной докладывали Брежневу о каждом его шаге, а министр внутренних дел Щелоков официально являлся силовым противовесом влиянию Андропова.

При этом, несмотря на боязнь ряда руководителей партии обращаться к врачам, соратники и друзья Брежнева — Цвигун и Цинев — сохранили жизнь благодаря искусству кремлевских врачей. Цвигун был удачно оперирован по поводу рака легких хирургом Перельманом, а Цинева врачи ЦКБ несколько раз спасали после инфарктов. Брежнев тяжело переживал болезнь друга Цинева и просил сделать все возможное для его спасения.

СВОЙ ВЗГЛЯД

В бытность Чебрикова автор опосредованно пересекался с председателем КГБ. Частично участвуя в подготовке к выпуску его книги, материалы к которой сверялись его помощниками с архивами ГУК МО. Когда в архивах была обнаружена затерявшаяся его боевая награда за период участия в Великой Отечественной войне, у автора потребовали немедленно забрать её, и он по накладной получил эту награду и удостоверение и привез их на Лубянку.

Но этим придворный этикет был нарушен. Награду пришлось вернуть в ГУК, и замминистра обороны генерал армии Шкадов лично приехал вручать её председателю КГБ на Лубянку в торжественной обстановке и с фотографированием. Однако ГУК Минобороны понадобилось ему еще раз.

Через пару лет автору поступила команда решить проблему его брата, полковника КГБ, прикомандированного в Министерство обороны на генеральскую должность. Брат Чебрикова руководил спецназом ВМФ и был достоин генеральского звания по должности и заслугам, но достиг предельного возраста, и вопрос был успешно решен генералами армии Сухоруковым и только что назначенным министром обороны Язовым.

Чебриков в КГБ был даже более закрытым, чем его наставник Андропов. Только однажды — в мае 1986 года — в интервью радио «Маяк» он произнес загадочные слова: «Мы на Политбюро и ЦК КПСС приняли решение о смене общественно-экономического строя в СССР. А для чего мы приняли такое решение, я и перед самой смертью не скажу». Это очень созвучно с наглой фразой Горбачева в 1991 году, когда он уже практически развалил СССР: «Всей правды вы не узнаете никогда!»

Уже находясь на пенсии, Чебриков в декабре 1991 года был одним из тех, кто подписал обращение к президенту СССР и Верховному Совету СССР с предложением о созыве чрезвычайного съезда народных депутатов СССР.