Серые земли Эдема

Скоро бульканье прекратилось. Марат сделал знак, и я отпустил голову. Та безвольно упала на грудь, и Павел тихо застонал. Марат выпрямился надо мной пружинисто, как кобра:

– Поможете спустить его вниз. Вынесем на задний двор. Там пурга и температура минус двадцать, так что к утру закоченеет. И не распускайте сопли, именно это он собирался проделать с вами. Когда обнаружат тело, вас могут допросить. Так вот, меня здесь не было. Вчера вы выпили две бутылки водки на двоих, а потом визитер ушел. Вы сразу легли спать и больше ничего не помните. Ясно?

Горло перехватило, я смог только кивнуть.

– Тогда берите за ноги! Хорошо, что он не снял ботинки, а то пришлось бы обувать. Спускаемся без шума!

Ботинки у Павла были хорошие, на толстой подошве, и я подумал, что мои-то прохудились. И в ремонт отдать некуда…

Наверное, эти мысли крутились в голове, лишь бы не думать, что оказался соучастником убийства. Что тащу по узкой лестнице хрущевской пятиэтажки мертвое тело. Правда, пока еще оно не было мертвым - Павел хрипло дышал, но вряд ли это продлится долго.

Все когда-нибудь делаешь в первый раз…

Я покрылся потом, дыхание со свистом вырывалось из груди. Мы проволокли обмякшее тело мимо запертой квартиры кастелянши, и мне впервые пришло в голову: а случайно ли меня поселили отдельно от всех?

Внизу положили неприятный груз на пол, и Марат открыл заднюю дверь. На площадку ворвался снег и разбойничий посвист метели. Мы снова взялись за тело бедняги переводчика, выволокли наружу и прислонили к стене. От двери за бетонной перегородкой не видно, да и темно, только налетают белые вихри.

– Бедняга ошибся дверью, - неприятно осклабился Марат, - вот и закоченел немножко.

У меня мелькнула неуютная мысль: сколько покойничков он так пристроил?

Спрашивать я, конечно, не стал. Ветер леденил мои волосы, лицо Павла быстро залепляло снегом. А ведь еще недавно рассуждал о Достоевском. Очнется ли хоть ненадолго? Увидит ли последнее зрелище в своей жизни - летящую метель?

Многие приходили в Россию с мечом и последнее, что они видели, была эта белая русская метель…

Поднялись наверх. Марат деловито покидал в пакет свои медицинские принадлежности, взял дипломат Павла и, повторив наставления, ушел. Я прилег на тахту, меня трясло. Жаль, что не осталось водки.

Смерть Павла не произвела шума, американцы ее словно не заметили. Правда, приехал следователь, и я дал показания в кабинете Климы, стараясь строго следовать инструкциям Марата. Несколько человек в столовой слышали, как Павел набивался ко мне в гости. Мы много выпили, Павел ушел, а я отключился и дальше ничего не помню… Я подписался под протоколом, и меня отпустили, сказав, что вызовут, если понадоблюсь. Похоже, не понадобился, дело заглохло.

Наверное, у русских и в самом деле необыкновенная широта натуры. Как заметил один из героев Достоевского: 'я бы сузил'. Кто-то хочет дружить с американцами, чтобы получать их зеленые бумажки. Кто-то, наоборот, ненавидит.

Например, Клима.

Он вызвал меня сразу после отъезда следователя. Солнце только что взошло, и диск рдел сквозь морозную дымку. Клима сидел в кожаном кресле, хмуро глядя на меня.

– И о чем тебя расспрашивал этот… Павел? На самом деле?

– Говорили о России, - скучно повторил я сказочку Марата. - Павел доказывал, что нам надо сотрудничать с американцами: мол, за ними будущее. Ну а я сомневался. Америка вошла в акматическую фазу этногенеза, а при ней неизбежны большие потрясения. Вдобавок грядет крах долларовой системы и всего индустриального мира в придачу. Скоро американцам будет не до нас, так что надо устраивать свою жизнь самим.

– Так-так, - побарабанил пальцами Клима. - А он ни о чем… не расспрашивал?

Я призадумался: Клима явно что-то подозревал. Не рассказал ли ему Марат кое о чем? Тогда, если буду врать, только усилю подозрительность Климы.

– Спрашивал, какие ведутся исследования, - принужденно ответил я. - Но я сказал, что философ по образованию и в физике не разбираюсь. Да и вообще плохо помню, о чем говорили, слишком много выпил.

Клима неуклюже повернулся к окну, и по щеке словно протекла струйка крови - солнце робко заглянуло в кабинет.

– Ну, смотри, - неопределенно буркнул он и взмахом руки отпустил меня.

Похоже, Марат ничего не рассказал ему. А зря…

При встречах Клима смотрел на меня подозрительно, но денежки платил исправно. Я особо и не горевал.

Пару раз заглянул к Роману - теперь в его лаборатории работало несколько парней, а дверь в соседнее помещение, где раньше стоял плазмотрон, была открыта, и туда снесли разный лабораторный хлам. Сам Роман обычно резался в какую-нибудь компьютерную игру или уныло слонялся по коридорам. Разговаривать со мной явно не хотел.

А вот Марат неожиданно взял меня в оборот.

Как-то подошел в столовой и пригласил в свой кабинет. Тот был скудно обставлен: стол без единой бумажки, простые стулья, портрет президента на стене. Марат усадил меня на жесткий стул и попросил рассказать о своих, как он выразился, 'боевых контактах'.