Серый тлен забвения

В свои двадцать шесть лет я был одержим изучением новых языков, камерой, которую не выпускал из рук, и неугасаемым желанием перебираться с места на место. Часто быстрым перелетам я предпочитал долгую дорогу в поездах. Путешествуя именно таким образом можно было отдохнуть и утомиться одновременно. В завершении подобного переезда любой, даже самый дешевый отель, скрывал на время свои недостатки. А после крепкого сна я просто переставал обращать на них внимание. Первый взгляд на чужую страну оставался чист и не испорчен влиянием незначительных мелочей.

Размышляя об этом и безуспешно пытаясь спрятаться в собственных мыслях от палящего зноя, я приближался к замку.

Теперь дорога уходила вниз, по краю склона, к слабому изгибу ленты реки. Я не слишком-то спешил. Какое-то потаенное чувство подсказывало, что вскоре мне доведется увидеть нечто грандиозное. И сейчас я стремился продлить нарастающие внутри ощущения нетерпения и восторга.

Наконец, я остановился всего в нескольких метрах от кромки воды. Здесь действительно было прохладнее, однако изнуряющие потоки тепла, ранее обрушивавшиеся сверху, уже успели лишить меня большей части сил. Оказавшись в тени, я в полной мере ощутил гнетущую тяжесть, разливавшуюся по всему телу.

Сделав шаг вперед, я вдруг почувствовал почти неуловимую перемену. Как будто сам воздух стал немного более густым, обволакивая меня плотной незримой оболочкой. В нем появился слабый, совершенно незнакомый мне аромат. Река, и без того тихая, застыла окончательно. Все мои попытки услышать хотя бы мимолетный звук, отдаленно напоминавший журчание воды, ровным счетом ни к чему не привели. Ее поверхность, несмотря на зной, прямо на глазах медленно покрывалась белой прозрачной испариной.

Деревянный мост, по которому я теперь шел, озираясь по сторонам, словно зачарованный, представлялся мне хрупким, готовым в любой миг разрушиться строением. С каждым шагом необъяснимый и нелепый страх сгинуть в темных неподвижных глубинах реки, только усиливался.

Откуда-то возник странный шипящий шум. Стоило ему появиться, мир тут же утратил остатки реализма. Свет, пробивавшийся сквозь густую листву нависших над водой деревьев, приобрел заметный багровый оттенок. Пространство вокруг стало раскачиваться подобно маятнику. Перила и без того не внушавшего доверия моста, начали тлеть и осыпаться прямо на глазах. Вода внизу по-прежнему походила на ровное темное зеркало. Двигалась лишь испарина поверх ее глади.

Ужасающий приступ боли вспыхнул внутри моей головы, нарастая подобно приливной волне. Я инстинктивно притронулся ладонью к виску, но это, конечно же, не возымело ни малейшего эффекта.

Превозмогая себя, я пошел дальше. Шаг за шагом преодолевая вязкий воздух, я представлял, как, добравшись до противоположного берега, упаду прямо на землю, чтобы перевести дух. Если мне, конечно, вообще удастся ступить туда.

Когда мост, наконец, остался позади, все вернулось к своей прежней норме. Вода опять текла где-то за спиной, послышались звонкие голоса затихших на несколько мгновений птиц, а мое тело, вновь обретшее способность передвигаться, как и прежде безуспешно пытался охладить ленивый летний ветер. Я оглянулся. Мост оставался таким же, каким я увидел его впервые. Грубо сколоченные перила чудесным образом вернулись на свои места.

Хотя чего я, собственно, ожидал? Прежде мне никогда не доводилось видеть галлюцинации. Но чем еще все это могло являться, если не мороком, навеянным нестерпимой жарой?

Тряхнув головой, чтобы выбросить из сознания остатки этого видения, я двинулся дальше. Наверное, стоило мне хотя бы немного довериться собственным ощущениям, я мог бы понять, что пересек некую границу, отпугивающую непрошенных гостей. И все же в тот момент я с усмешкой прогнал подобные мысли прочь. Напротив, мое желание запечатлеть замок на пленке только усилилось.

Поднявшись по петлявшей среди деревьев тропе, я оказался на вершине высокого холма. Здесь лес расступался, являя мне конечную цель моего путешествия. То ли от усталости, то ли от усиливавшегося с каждым мгновением стремительно охватившего меня чувства восторга, я невольно начал задыхаться. Но теперь я больше не обращал на это внимания. Дрожащими руками я нащупал висевший на груди фотоаппарат, а потом, придерживая его, перешел практически на бег.

Упиваясь моментом, я протянул руку и неспешно провел ладонью по шершавой поверхности старых деревянных врат. Некогда массивные, окованные железом, они почти сгнили, сохранив лишь часть своей прежней формы. Вокруг, врезаясь в землю, обросшие высокой травой, беспорядочно возвышались грубые части осыпавшихся стен. Теперь поднимавшиеся ввысь нагромождения камня вовсе не казались надежными, как это было столетия назад. Они все еще лишь чудом скреплялись меж собой, будто до последнего не желая поддаваться гнету беспощадного времени. Но любое неосторожное движение могло заставить их тут же обрушиться вниз. Замок хранил лишь блеклое отражение своего былого величия. Впрочем, и этого мне было более, чем достаточно.