Сесиль. Амори. Фернанда

Затем она закутала голову черной вуалью и открыла глаза, лишь когда экипаж добрался до места.

Они остановились у входа в гостиницу «Король Георг».

Другой запряженный экипаж стоял во дворе наготове. Госпожа де Лорж ждала маркизу в предназначенных для нее комнатах. Ее племянник Анри, которого она отправила в Дувр справиться о кораблях, отплывающих во Францию, сообщил ей, что есть одно судно, которое готовится отчалить на следующий день утром.

Чтобы успеть на это судно, надо было, отдохнув лишь совсем немного, трогаться в путь.

Сесиль попросила разрешения съездить к г-же Дюваль, но г-жа Дюваль жила в Сити, и лишь на дорогу туда и обратно ушло бы больше часа. Маркиза воспротивилась этому визиту и посоветовала внучке просто написать ей. Бедная девочка чувствовала, что не письмом следовало бы прощаться с добрыми старыми друзьями матери. Но что она могла поделать против воли маркизы? Приходилось повиноваться.

И она написала письмо.

Нежные извинения и глубокие сожаления — все, что могли выразить слова, — содержалось в нем. Тут были прощальные приветы всем: и г-ну Дювалю, и г-же Дюваль, и даже Эдуарду. Сесиль посылала г-ну Дювалю ключ от домика со словами, что если бы у нее были деньги, то, даже уезжая и покидая Англию навсегда, она сохранила бы этот маленький дом как святыню своей юности; но она была бедна и потому от имени маркизы вновь обращалась к г-ну Дювалю с просьбой продать находившуюся там мебель и переслать деньги бабушке.

Письмо вместе с ключом от дома было передано герцогине де Лорж, которая обязалась на следующий же день переслать и то и другое своему бывшему управляющему.

Прощаясь с подругой, г-жа де Лорж не раз предлагала маркизе деньги: между порядочными людьми такого рода предложения, когда они принимаются, даже не считаются за услугу; но после продажи остатка бриллиантов у маркизы было более чем достаточно средств — по крайней мере, ей так казалось, — чтобы спокойно ожидать возврата своего имущества.

Наконец пришло время садиться в экипаж. Сесиль отдала бы все на свете за то, чтобы получить возможность обнять г-на и г-жу Дюваль и пожать руку Эдуарду. В глубине души она чувствовала, что поступать таким образом — почти неблагодарность; но, как мы уже говорили, она не была вольна следовать велениям собственного сердца. Опустившись на колени, Сесиль попросила прощения у матери и, когда ей пришли сказать, что экипаж ждет, она ответила, что уже готова.

То было еще одно весьма печальное событие для Сесиль — отъезд из Лондона дождливой ночью, не сказав последнее прости никому, кроме герцогини, которую она едва знала.

Когда они пересекали Лондон, которого Сесиль никогда не видела, девушка даже не выглянула ни разу; потом по изменению мостовой под колесами и более чистому воздуху она поняла, что они уже в сельской местности.

Так как они ехали на перекладных, останавливаясь лишь для того, чтобы сменить лошадей, то путь проделали быстро и в пять часов утра уже прибыли в Дувр.

Экипаж остановился во дворе гостиницы; свет двух или трех фонарей ударил в лицо Сесиль, она открыла глаза, все еще не очнувшись от дремоты, вызванной дорожной тряской, и первым, кого она увидела, был Анри.

Анри ожидал их приезда.

Сесиль почувствовала, как лицо ее заливает краска, и поспешила опустить вуаль.

Анри подал руку маркизе, чтобы помочь ей выйти из экипажа, затем — Сесиль: впервые рука девушки коснулась руки Анри. Ощутив, как дрожит эта рука, молодой человек даже не осмелился пожать ее.

К прибытию путников в гостинице были приготовлены комнаты; сразу чувствовалось, что все организовано с предупредительным вниманием. Судно отплывало лишь в десять часов утра, и обе путешественницы могли еще немного отдохнуть.

К тому же Анри просил их ни о чем не беспокоиться, только быть готовыми к назначенному часу. Погрузкой вещей займется его камердинер, дело это тем более несложное, что требуется лишь взять чемоданы с крыши экипажа и отнести их на корабль.

Затем, поклонившись маркизе и Сесиль, он удалился, спросив перед уходом, нет ли у них каких-либо распоряжений.

Сесиль закрылась в своей комнате, но, несмотря на усталость, ей так и не удалось заснуть: неожиданное появление Анри наполнило ее бедное сердце таким волнением, что сон бежал от нее.

Теперь у нее оставалось последнее сомнение, и она не осмелилась задать на этот счет Анри ни одного вопроса. Анри сказал ей, что он тоже едет во Францию, но на том же корабле, что и она, или нет?

Сомнения этого, вполне понятно, оказалось достаточно, чтобы не дать Сесиль заснуть.

Однако в такого рода бессоннице таилось свое очарование — впервые после смерти матери Сесиль чувствовала, что о ней кто-то заботится.

Слуги, ожидавшие ее прибытия, комнаты, готовые принять ее, вещи, грузившиеся на корабль без ее участия, — все это подготовлено дружеской силой, окружившей ее предусмотрительной заботой.

Это нечто, оберегавшее Сесиль, эта дружеская сила, предупреждавшая ее желания, была любовь Анри.

Значит, Анри и в самом деле любит ее, любит глубоко и искренне?

Как хорошо чувствовать себя любимой!