Сесиль Родс и его время

— Экстренный выпуск! Ультиматум Крюгера! Война объявлена!

И начинаются пересуды на «семейной бирже» Форсайтов.

— Но каково, эта ужасная неблагодарность буров, после всего того, что для них сделано, посадить д-ра Джемсона в тюрьму — миссис Мак-Эндер говорила, он такой симпатичный. А сэра Альфреда Милнера послали для переговоров с ними — ну, это такой умница. И что им только нужно, понять нельзя!

— Мы сейчас только что говорили, что за ужас с этими бурами. И какой наглый старикашка этот Крюгер!

Одна только Джун, прямодушная нонконформистка, возражает:

— Наглый? А я считаю, что он совершенно прав. С какой стати мы вмешиваемся в их дела? Если он выставит всех этих уитлендеров, так им и надо! Они только наживаются там.

Но Джун сразу же получает отпор:

— Как? Вы, значит, бурофилка?

Джеймс, самый старый из Форсайтов, такой осторожный в делах, тут радуется со зловещей решительностью, что английское правительство не уклонилось от войны.

— Я боялся, что они отступятся, увильнут, как тогда Гладстон. На этот раз мы разделаемся с ними.

Сомс, сидя в ресторане, слышит, что какие-то люди, по виду литераторы или артисты, сочувствуют бурам и ругают английское правительство. И он, при всей своей сдержанности, бросает:

— Подозрительная у вас там публика.

У Форсайтов боевое настроение.

— Вперед, Форсайты! Бей, коли, стреляй!

В Оксфорде два молодых отпрыска этого респектабельного семейства устроили драку из-за того, что один другого обозвал бурофилом — ему показалось, что тот, другой, недостаточно бурно приветствовал тост «К черту буров!».

Затем оба, подзадориваемые друг другом и всеобщим пылом, записались добровольцами. В своих мечтах они мчались по просторам Трансвааля, палили без промаха, а буры рассыпались во все стороны, как кролики. Но вышло совсем по-другому. Один из них не дожил даже до первого боя, умер от дизентерии.

А что скажет о бурах дворецкий Форсайтов?

— Ну что же, сэр, у них, конечно, нет никаких шансов, но я слышал, что они отличные стрелки. У меня сын… Я думаю, что его теперь пошлют туда.

Дворецкий тревожится не напрасно. Тысячи и тысячи молодых англичан найдут смерть вдали от дома. Останкам юноши из рода Форсайтов, может быть, и оказали почести, да и то вряд ли, не до того было. Ну а тысячи других?

Без гроба, так, в чем был, его
Зарыли и ушли.
Лишь Африка вокруг него,
Холмы пустынь вдали;
Чужие звезды над его
Могилою взошли.

Война обернулась для англичан не так, как многие из них думали. Грянула «черная неделя», когда британские войска потерпели поражения на всех фронтах. Да и вообще первые месяцы — сплошные поражения. Военные действия шли не на территории бурских республик, а в английских владениях. Бурские войска вторглись в Капскую колонию, в Наталь, даже в Бечуаналенд.

Бурские бойцы

Выяснилось, что у буров, этих «неграмотных мужланов», даже винтовки лучше, чем у англичан. Крюгер тайком закупил в Германии маузеровские винтовки, как и множество другого первоклассного оружия. Английские винтовки системы «Ли-Метфорда» явно уступали им по боевым качествам. И, чем особенно возмущались в Англии, Крюгер сделал свои закупки на британские деньги — на средства, собранные с ойтландеров в виде налогов.

Буры сразу окружили три города в разных частях Южной Африки — Кимберли, Ледисмит и Мафекинг. Осада длилась много месяцев.

Британия до конца испила чашу унижения. Какое-то «грязное мужичье» из месяца в месяц держит в блокаде англичан, и войска королевы Виктории не могут прорвать кольцо! В осаде были и женщины, и дети… Давно уже англичанам не приходилось слышать, чтобы их соотечественники оказывались в таком положении.

Коль кровь — цена владычеству,
Коль кровь — цена владычеству,
Коль кровь — цена владычеству,
То мы уплатили с лихвой!

Зато когда удалось снять осаду!..

Узнав об освобождении одного из осажденных городов, биржевики не только пили и горланили, но, забравшись друг другу на плечи и распевая «Вот солдаты королевы», этакими всадниками объезжали всю Лондонскую биржу. Празднество было такое, что на следующий день один из дельцов проснулся в незнакомом доме, другой — в будке на окраине города, будучи уверен, что это его собственная спальня. Третий добрался до дому, но обнаружил в карманах неизвестно как оказавшиеся там дамские чулки, детскую погремушку, клок волос, должно быть из чьей-то бороды, и даже суповую разливательную ложку… Обо всем этом в назидание потомству повествует вышедшая в Лондоне «История биржи».

Рассказал о тех днях и Голсуорси… Сомс вышел на улицу и «попал в толпу, которая произвела на него впечатление чего-то совершенно невероятного, — орущую, свистящую, пляшущую, кривляющуюся, охваченную каким-то неудержимым весельем толпу, с фальшивыми носами, с дудками, с грошовыми свистульками, с какими-то длинными перьями и всяческими атрибутами полного идиотизма».