Сесил Родс — строитель империи

По впечатлению Шрейнера, Родс «был просто раздавлен… Его дух был сломлен…». А ведь под ударом оказалась только его политическая карьера. Не было угрозы его миллионам, не говоря уже о жизни. Куда хуже обернулось для тех, кого он втянул во все это. И не только для тех, кого буры убили в бою.

А незадачливые йоханнесбургские мятежники? Особенно после того, как в сумке на седле у беспечного Джемсона буры нашли письмо, то самое, с воплем о спасении женщин и детей. Лучшей улики и не придумаешь — сами расписались в преднамеренной попытке с оружием в руках свергнуть правительство. По закону — смертная казнь.

Все они и оказались в тюрьме в ожидании этого приговора, кроме Чарлза Леонарда (он сбежал в Кейптаун, переодевшись в женское платье). Над несколькими десятками заговорщиков состоялся суд, и главных из них, тех, кто подписал призыв к Джемсону, действительно приговорили к виселице. Это был полковник Фрэнк Родс, Джон Хейс Хеммонд, Лайонел Филлипс и активный участник заговора Джордж Феррер.

Об этом процессе, как и о самом набеге Джемсона, написано много. И процесс, как правило, выглядит опереточным. Утвердилось впечатление, что тюрьма была для участников набега чем-то вроде дома отдыха. Особенно широкую огласку это получило после интервью Марка Твена. Американский писатель во время своего путешествия по Южной Африке заехал в ту тюрьму в Претории и поговорил в первую очередь с теми из заключенных, которые были его соотечественниками. Джона Хейса Хеммойда он знал еще студентом Йельского университета, встречал его много раз.

После посещения тюрьмы между Марком Твеном и местным репортером произошла следующая беседа:

— Как вы оцениваете условия в тюрьме?

— Почему вы спрашиваете об этом?

— Да вот некоторые из заключенных жаловались Крюгеру, что тюрьма — неподходящее место для джентльменов. Правда, ответ президента уже известен: он, мол, вообще не уверен, что тюрьма предназначена для джентльменов. Но мы бы хотели узнать и ваше впечатление.

— А жалуется ли на что-нибудь мистер Хеммонд?

— Нет, жалобы исходят от других.

— Ну, — сказал Марк Твен, — я не удивлен, что у мистера Хеммонда нет жалоб. Я знал его молодым инженером из Невады, а там он зачастую жил в таких горняцких лагерях, по сравнению с которыми сейчас он купается в роскоши.

Эти последние слова Твена о тюремной роскоши вызвали дальнейшие расспросы. И он сказал, что такие тюремные условия — идеальный отдых для этих уставших бизнесменов. И даже выразил сожаление, что его пребывание в Южной Африке слишком коротко — иначе он бы непременно воспользовался столь благоприятными условиями для лечения своих нервов. Еще он сказал, что не представляет себе лучшего места, где бы можно было так надежно скрыться от кредиторов (сам писатель был в то время опутан долгами). Одним словом, автор «Тома Сойера» и «Гекльберри Финна» высказался в свойственной ему манере.

Это заявление вызвало большой шум в Претории. Политические противники Крюгера бросили президенту обвинение, что он слишком мягко обращается с государственными преступниками. Тюремное обращение с заговорщиками, действительно мягкое (ведь среди них были миллионеры и родственники миллионеров), несколько ужесточили.

Тогда друзья заключенных бросились к Марку Твену — он был уже в Блумфонтейне, собирался ехать в Кейптаун и оттуда — в Европу. Ему еще раз напомнили, что среди заключенных есть и его соотечественники.

Писатель, как известно, резко осуждал набег Джемсона, считал его открытым разбоем. Но все-таки ему пришлось вернуться в Преторию и сказать трансваальским властям, что они должны понимать юмор и что, по его мнению, для политических заключенных режим не должен быть суровым. Его слова произвели некоторое впечатление: условия были снова смягчены. Заключенных даже отпускали на уик-энд домой.

Да и в тюрьме все они пробыли лишь несколько месяцев. В середине 1896-го всех выпустили.

Большинству заговорщиков тюремные сроки заменили штрафами по 10 тысяч фунтов стерлингов. На приговоренных же к смертной казни наложили огромный штраф: по 25 тысяч фунтов.

Затем всех их отправили в Англию. Британское правительство пообещало Крюгеру, что оно само накажет Джемсона, его офицеров и солдат — как своих подданных. На родине же рядовых освободили — они ведь просто выполняли приказ. На скамье подсудимых остались только Джемсон и пять офицеров. Офицерам дали по пять — семь месяцев тюремного заключения, Джемсону — пятнадцать. Потом и его выпустили под предлогом плохого здоровья. В дальнейшем этот процесс не помешал ему — скорее помог — занять пост премьер-министра Капской колонии.

Историки обычно пишут, что всего этого следовало ожидать — не осмелился бы Крюгер жестоко наказывать и тем более казнить граждан Великобритании и Соединенных Штатов. По трезвом размышлении к такому выводу прийти весьма естественно, тем более историку, думающему обо всем этом в своем спокойном кабинете, в другом месте и в другие времена.