Сесил Родс — строитель империи

Путь он выбрал не кратчайший. Ему, отставному премьеру, не хотелось, должно быть, отвечать на бесконечные расспросы, принимать соболезнования и подозревать за ними злорадство. Не хотелось, как сто лет спустя принцессе Диане, все время быть под обстрелом репортеров. В Лондоне и Кейптауне это оказалось бы неизбежным. Долгое плавание имело тут преимущества.

А в Родезии — у себя — можно сохранить изоляцию. Пускать не всех и не всегда. Остаться наедине с собой там, в стране, которую у него уже не отнять. Переждать весь этот шум.

Но обернулось по-другому.

20 марта, в тот самый день, когда Родс в Мозамбике ступил на африканский берег, в Булавайо произошла схватка отряда полиции с группой ндебелов. Сообщение об этом могло еще и не особенно насторожить администрацию «Привилегированной компании». Она расхлебывала последствия набега Джемсона, заметала те следы, которые еще можно было скрыть. Но 23 марта были убиты несколько европейцев, и среди них один из «комиссаров по делам туземцев». Сделали это те ндебелы, которых компания завербовала в состав своей полиции. Их поддержали жители нескольких селений во главе с одним из братьев Лобенгулы.

В последующие два дня поднялось население нескольких округов, а к концу марта — и ряда других. Дома белых сжигали. Они вынуждены были отовсюду бежать к Булавайо и еще двум укрепленным пунктам. К середине апреля почти вся страна ндебелов, кроме этих трех пунктов, оказалась в руках повстанцев.

Так 1896 год нанес новый удар Сесилу Родсу, не знавшему прежде поражений.

После того как восстание началось, его неизбежность стала очевидной многим. Ведь с конца 1895-го в Родезии не было ни ее главного администратора, Джемсона, ни большей части его полицейских частей — они вместе с ним ушли в Трансвааль. Вооруженные силы компании уходили на глазах ндебелов. Отсутствие столь знакомого им доктора Джима они тоже прекрасно видели. Да и об исходе его набега узнали. Вот и решили не упускать момента.

Чешский натуралист Эмиль Голуб еще в январе 1896-го предсказал, что после провала джемсоновского набега «может произойти восстание матебелов». А в письме, которое получил от Голуба корреспондент «Таймса» в Вене 30 марта 1896-го, говорилось: «Уже девять лет, как я уехал из Южной Африки, но полная уверенность в восстании матебелов у меня возникла в тот самый момент, как я впервые услышал о деянии д-ра Джемсона». Каждый стратег обязан был учесть возможные последствия провала набега на Трансвааль, но сомнительно, чтобы Джемсон предусмотрел восстание матебелов. Голуб видел причину в самоуверенности Джемсона. Самоуверенность же была порождена, по его мнению, тем, что всеобщий восторг и преклонение в Лондоне вскружили Джемсону голову.

Так или иначе, но Родс и Джемсон действительно не были подготовлены к восстанию ндебелов. Их внимание приковали сперва организация набега, а потом — его провал.

Конечно, восстание могло произойти и без ухода отрядов Родса. Пожалуй, оно было неизбежно. Очень уж много недовольства накопилось в Южной Родезии, стране, которая теперь была центральной областью его империи.

Жизнь в центре его империи

Родс стремился быстро сломить традиционную жизнь в междуречье Замбези — Лимпопо и организовать все по-новому, в соответствии, как сказали бы теперь, со своей моделью. Он ведь хотел не просто захватить новые земли, а колонизовать их, создать большую и крепкую белую общину.

Ему чудилось, что он соберет здесь такую британскую молодежь, о которой писал в своих завещаниях, — людей, беззаветно преданных идее величия своей нации и своей империи. Таких, кто хочет добиваться и умеет добиваться, — старателей, фермеров, коммерсантов, инженеров. Деятельных, энергичных. Инициативных и вместе с тем слепо послушных ему, Родсу, — он хотел совместить несовместимое, как, впрочем, столь многие правители до и после него.

И, вторя ему, английская печать убеждала соотечественников, что колонизовать Родезию — дело британской национальной чести. Пионеры Родса воспевались как образец для подражания. «Таймс» не жалела красок: «Энергичные, решительные, загорелые, с проницательным взглядом, эти пионеры — самая отборная часть англосаксонской расы».

Родс надеялся, что поселенцы создадут такие фермерские хозяйства, города, горное дело, торговлю, которые сделают страну, носящую его имя, важной частью Британской империи, а может быть, и всего мира. И что Родезия станет трамплином для расширения владычества в Африке, для воплощения плана Кейптаун — Каир: телеграфа, железной дороги, а в конечном счете и непрерывной, широкой и прочной полосы английских владений. И он с обычной напористостью осуществлял эти планы.

К изумлению ндебелов и шонов, с юга ехало все больше белых людей. В повозках и на лошадях. Самые бедные нередко проходили часть пути пешком, погибая от болезней и лишений.