Сестра

– Почему ты этого не сделала? – вмешиваюсь я. – Ты прервала контакт на шесть лет. Почему?

– Потому что я перестала в ней нуждаться. У меня появилась своя семья. Люди, которые меня любили.

– У тебя есть семья?

– Я вышла за парня из интерната, за Сэма. Мы были так счастливы. У нас была квартира. И не муниципальная. Первый этаж, с палисадником. Я устроила альпинарий, посадила кое-какие травы. – Анна застывшим взглядом смотрит вдаль, словно видит что-то, чего не видим мы. – Сэм хотел завести пруд с рыбками, но мне очень хотелось котенка. Однажды он принес мне его. Он всегда мне уступал. Кошечка была черной, с белыми лапками. Мы назвали ее Сокс. Он так и не завел пруд, боялся, что она съест рыбок.

– Похоже, он был милым, – говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал мягко.

– Да. Мы копили на собственный дом. Квартира была недостаточно большой, особенно когда появился Лукас. – Анна закрывает глаза.

– Лукас? – Лекси изо всей силы сжимает мне пальцы – я даже боюсь, что треснут кости.

– У нас было так много игрушек. Почти не оставалось свободного места. Я все время покупала ему что-нибудь, не могла остановиться. Сэм меня отчитывал. Мы ведь должны были копить деньги, но я так любила Лукаса. Я хотела, чтобы у него было все, чего не было у меня.

– Что произошло, Анна? Где Лукас? – спрашиваю я, уже зная ответ. Лекси сжимает мне руку. Я чувствую ее дрожь.

– Мы купались. – Голос Анны слаб и сдавлен. – Он обожал воду. Я сажала его в оранжевый круг в виде утки, а он дрыгал ногами и хохотал как сумасшедший. По дороге домой он уснул в автобусе. Я перенесла его в кроватку. Включила видеоняню. Мне показалось, я закрыла дверь. Пошла вниз и стала гладить, но почувствовала усталость. Я все время чувствовала усталость. Легла на диван и закрыла глаза. Проснулась, только когда пришел Сэм. Я запаниковала, когда увидела, как уже поздно. Лукас никогда не спал днем больше часа. – Анна останавливается, и я жду затаив дыхание. – Я побежала к нему в комнату. Он лежал такой неподвижный. Мой чудесный мальчик. Сокс мурлыкала в кроватке рядом с ним. Сэм стал кричать, что кошке не место в детской. Он забрал Лукаса из колыбельки – тот обвис у него в руках – и стал дышать ему в рот, но… – Лицо Анны застывает в муке. Она тяжело дышит. – Они забрали его. Я не хотела, чтобы его забирали.

Лекси закрывает рот руками, но не может сдержать страдальческого крика.

– Это была моя вина. Надо было быть более внимательной. Сэм меня бросил. – Содрогаясь всем телом, Анна причитает: – Все меня бросают. Я просто хотела к своей матери. Мне просто нужна была моя мать.

Нож падает на пол – это Анна закрывает лицо руками. Она раскачивается назад и вперед, завывая, как раненое животное.

– О моя бедная малышка! – Лекси выскальзывает из кровати. Падает на колени перед Анной, срывает перевязь и обвивает дочь руками. – Я здесь, Белль, я здесь.

– Мама.

– Ш-ш. Ты была не виновата. Это просто генетика – есть такое заболевание, генетическое. Оно было у Чарли, могло быть у тебя, ты могла передать его дальше. Ты ничего не могла бы сделать.

– Генетика? Значит, это ты виновата? ТЫ УБИЛА МОЕГО РЕБЕНКА! – кричит Анна, надвигаясь на Лекси, и Лекси валится навзничь.

Я чувствую себя подвешенной, словно марионетка, что была у меня когда-то: с туго натянутыми нитками, неспособная двигаться самостоятельно. Лекси вскрикивает, и я вспоминаю слова Дэна: «Ты можешь сделать все». Я отбрасываю одеяло, выскакиваю из постели. Неловко приземляюсь, и боль раздирает левую лодыжку – ту, что я вывихнула во время гонки с Чарли. Я неуклюже распластываюсь на полу. Лодыжку жжет, и на секунду я возвращаюсь в тот день. Лежащая на земле Чарли. Страх. Паника.

А затем я хватаюсь за ящики комода, заставляю себя подняться, надвигаюсь на Анну. Ее пальцы стискивают рукоятку ножа, и я бросаюсь вперед, хватаю ее за запястье. Лезвие сечет меня по ляжке, и я ощущаю его давление, но не ощущаю никакой боли и с удивлением замечаю, как на пижамных брюках образуется темно-красная полоса. Я хватаю рукоятку ножа поверх пальцев Анны и не отпускаю, только делаю шаг назад, когда лезвие вторично со свистом рассекает воздух.

– Все хорошо, родная. – Лекси вцепляется в Анну, точно детеныш обезьяны, обвивающий руками материнскую шею. – Мама с тобой.

– Мама. – Пальцы у Анны слабеют, и рыдания сотрясают тело. Я отбираю у нее нож. Хромаю вниз по лестнице, чтобы найти телефон.

Эпилог Пять месяцев спустя

Я закрываю глаза и перебираю пальцами клавиши, по памяти играя «Лунную сонату» Бетховена. Это было одно из любимых папиных произведений. Я еще не добралась до конца, когда раздается звонок в дверь, и я закрываю крышку пианино и заставляю себя встать.

– Доброе утро! Положить это прямо к тебе в машину? – Лекси гремит старой коробкой из-под чипсов, которую держит в руках.

– Будь добра. Моя уже там. – Я направляю пульт на новенькую «Хонду», багажник со щелчком открывается.