Сестра Морфея

Выборы прошли тихо без интриг. Никто, конечно, не ожидал, что с дистанции сойдёт Смородин. Его затоптали ещё до старта. И помог ему в этом «человек Х». За месяц до дня выборов этот «Х» выбросил в интернет сведения, как «спикер городской думы» за бюджетные деньги вывозил членов своей семьи и других родственников в страны дальнего зарубежья, такие как Австралия, Бельгия, Германия, Тайвань. Факты из интернета подтвердились. После чего была небольшая газетная шумиха, и он скромно отказался от выборов, доверив решать свою дальнейшую судьбу следственному комитету. Кто был этим человеком «Х» для городского населения осталось загадкой.

Вскоре законная жена Смородина и родная сестра Хаджи из престижной школы была переведена учителем в школу железнодорожного района. Супружеская чета потерпела крах и кто — то встретил такую новость, как рядовое событие, но только не Людмила Ивановна. Она безумно была рада такому исходу и как опытный политик доходчиво объясняла работникам детского дома о зарубежных вояжах коррумпированной семейки. Такой поворот дела заставил её ещё больше поверить в неизбежности кары, для тех, кто не чтит уголовный кодекс России.

У Платона жизнь шла своим чередом, медленно тянулись дни и ни один из них не приносил никаких изменений. Он не вникал ни в какие выборы. Местных газет он не читал, телевизор не включал. Он был весь в работе, предстояло первенство города, а затем соревнования среди детских домов в Липецке. Но у него под боком было информбюро в лице Людмилы Ивановны. Она освещала ему все события не только в детском доме, но и в городе. Ещё за пару недель до выборов он узнал от неё, что честь кандидата в депутаты местного совета Смородина «измарана смердящей краской» и что ему осталось только покупать верёвку и мыло, а не идти на выборы. Так же он узнал от неё, что привезли из Астрахани директора в гипсе и на костылях. И с особым удовольствием она рассказала ему, что в столовую детского дома нагрянула большая комиссия, и обнаружили недовесы в порционных блюдах, после чего диет сестра написала заявление на расчёт.

— Ещё бы Розу выгнали, к чертям собачим, — шептала она ему на ухо, — ты обрати внимание на её холодное, как у волчицы лицо. Она кровожадна и хитра. Роза всё равно запьёт, я такие натуры знаю. Она баба сильная и кодировке не поддаётся.

— Ну и что из этого?

— Может только по убеждению бросить пить.

— Так она в монастыре лечилась, — напомнил ей Платон, — причём здесь кодировка?

— В монастыре она подлечивалась, после кодирования. Мне бабы сказали, что она может и после отпуска месяц загулять, если запьёт. Ей директор все грехи прощает. Но за что, и как? — тебе пока рано знать.

— А мне хоть рано, хоть поздно, знать совсем не обязательно, — отрезал он, — я работать сюда пришёл, а не слушать утиные динамики и болотные рулады лягушек — квакушек. И тебе не советую совать нос, куда не следует. Лучше готовься к поездке в Липецк, повезём туда десять человек. Мне одному там не справится. Янка тоже поедет, но ей нужно послезавтра город выиграть. Зная её соперниц, думаю, её задача будет выполнима. И вообще я настроен, забрать со своими подопечными все награды. В других секциях настольного тенниса дело совсем швах. У Хаджи дети и по «пятому» юношескому разряду даже не играют, а про другие школы я и говорить не хочу.

С трудом сдерживаясь, чтобы преждевременно не запрыгать от радости Людмила Ивановна только весело повела глазами.

— Как я буду рада! А как будет исходить поносом Хаджа! Я его в это время обязательно поздравлю.

— С чем ты его поздравишь?

— С изменением стула.

— Ну и язва же ты, Людмила Ивановна, — осуждающе покачал он головой.

— Терпеть не могу пакостных людей, — зло сверкнула она глазами, — Была бы я феей, обязательно всех говнюков собрала бы в одну кучу и в район Северного Ледовитого океана их переселила. Пускай там дрейфуют.

— А почему не в космос, там места больше.

— Космос для благородных людей. Пакостникам там не место. Их забрось туда, так вместо чистого дождя на нас будет литься тухлая моча, а вместо снега детская неожиданность в жидком виде. Нет уж, пускай они наслаждаются вечной мерзлотой.

— Как хорошо, что ты не фея, — иронически, произнёс он.

— Это почему?

— Да потому что феи добрые бывают, а твоя ипостась злой колдуньи. Сказала бы ты, что одним мгновением палочки всех плохих людей превратила в добропорядочных, то могла бы себя называть феей. Но нет, же ты хочешь половину человечества отправить на вечную мерзлоту, чтобы они жевали там ягель и мох.

Она недовольно брызнула глазами в его сторону.

— Ну, пусть даже колдунья, они тоже могут делать из навоза конфету. А ты Сергей Сергеевич я смотрю, такой правильный стал, как тот интеллигентный незнакомец. Он, который день ходит по детскому дому, всем мило улыбается и правильные советы даёт. А кто он никто не знает. Кстати ты не знаешь, что он у нас тут делает?

— Если уж ты не знаешь, откуда мне знать. Я в коридорах появляюсь только два раза на дню, когда прихожу на работу и когда ухожу.