Сестра Морфея

— Кто готовил, — не без излишней скромности заявила Роза, — погоди, я ещё бешбармак буду разносить и плов с индейкой. Пальчики оближешь.

— Интересно, а что не съедят, куда девать будут? Тут же харчей, как на свадьбе у олигарха.

— А ты что и там успела побывать? — с безразличным видом спросил Платон.

— Сергей Сергеевич, у тебя, наверное, булавка где — то спрятана, вечно ты ей колешься. Это я образно выразилась. Ну не скажу же я, что стол накрыт, как на поминках у фараона. Я просто сожалею, что остатки отдадут скотине. А мы бы с Янкой могли целый квартал, не ходить в магазин.

Роза Викторовна тихо зашлась смехом.

— После нашего банкета, сюда загонят старшие группы, и они так подметут здесь, что нам завтра и посуду мыть не придётся. Так что не переживай!

Вскоре ковыляя на костылях, появился директор с юристом. Они устроились за одним столом вместе с женой директора и Людмилой Фёдоровной.

Директор обвёл всех грозно — шутливым взглядом:

— Что особой команды ждёте, давайте наливайте и закусывайте. На меня не смотрите, считайте, меня тут уже нет.

Кафе моментально ожило, зашевелились степенные дамы, их плечи раздались, когда они накладывали себе закуску. Перезвоном стучала посуда, и в нос бил букет спиртных напитков. После третьей стопки, на столах появился бешбармак из баранины и плов из индейки. Эти блюда разносила Роза Викторовна.

Платон под горячее налил половину стопки своей соседке по столу и себя не забыл.

— Будь сегодня осторожна с напитками, — предупредил он в отсутствии Розы, Людмилу Ивановну, — тебя одна особа собирается споить.

— Я знаю эту особу, — спокойно посмотрела она ему в глаза, — неспроста, же она от себя выставила литровую бутылку водки на наш стол, — после чего Людмила Ивановна долила себе водки.

— Имей в виду, ты уже весёлая. Не перебери.

— Сейчас я с ней выпью и сделаю тебе сюрприз, как и обещала. Он у меня в сумке лежит.

— Роза пьёт только лимонад, а сюрприз в бассейне отдашь.

— Пускай пьёт свой напиток, а я водку буду пить. Кстати мой сюрприз, это не авторучка фирмы «Паркер» и не серебряный крестик. Его слушать надо.

Когда Роза освободилась она тут — же подошла к столу. Положив по дружески свои руки на плечи Людмиле Ивановне, сказала:

— Под такую закусь грех не выпить и не по одной, а стопки по три. Проверим, кто кого одолеет, водка или закуска.

— Уже налито давно, — пропела Людмила Ивановна, — вас ждём.

— Я же только лимонад пью.

— А я вам его и налила, — кивком головы показала она на наполненный фужер. — Сейчас выпьем, и я сделаю сюрприз самому любимому мужчине.

— А кто у тебя любимый мужчина? — взяла Роза фужер в руки.

— На этот вопрос ответ даст мой сюрприз, — и она, опрокинув в рот стопку водки, принялась за свой бешбармак.

Пока она с ним расправлялась, глаза Розы были уже полузакрыты, а голова поклёвывала стол.

Острота догадки столь странного состояния Розы повергла Платона в бунт души. Внутренне он негодовал на Людмилу Ивановну, понимая, что это она скосила Розу своим зельем, налив ей в фужер лошадиную дозу. На себя он тоже злился, что предупредил Людмилу Ивановну о намерениях Розы.

Открыто выразить свою догадку он не решался, опасался быть услышанным соседними столиками. Тем более их столик был самым просматриваемым. Всем было интересно понаблюдать за ранее запойной Розой. Они сомневались в её полнейшем излечении, и ядовито ждали, когда же она пригубит водочки. Этих барышень интересовала и парочка новых сотрудников, о которой по детскому дому ползли несусветные слухи.

Он хотел позвать Людмилу Ивановну в коридор, но вместо неё под столом остались одни её сапоги. Она уже с Ларисой Ивановной ставила диск на караоке.

Когда всё было готово, Людмила Ивановна запела песню известной исполнительницы русского шансона, которая пела что у неё лопнуло детство, как мыльный пузырь, после чего она ушла в мужской монастырь.

…Исполнение было на уровне гардероба, но аккомпанемент немного скрашивал её певческую бездарность. Дальше она пела о пустых словах и непутёвой голове. И обхватив руками голову она одновременно начала темпераментно раскачивать свой таз. По залу прошёлся смешок. Но Людмила Ивановна не обращала ни на кого внимания, она была полностью поглощена своим номером и в песне уже называла себя такой сякой и не мазанной. После этого куплета она кинулась в пляс, зазывая ладонями публику присоединиться к ней. Затем она откровенно в песне призналась, что жизнь хороша, что тело болит, сердце поёт, а в любви ей не везёт. Она чудно выписывала свободной рукой по воздуху, периодически прикладывая её к сердцу, и в упор смотрела на юриста, будь — то песню она пела только для него одного.

Леонид Анатольевич, не выдержал и, взяв её за руку начал с ней отплясывать, что — то невообразимое, исполнив танцевальное попурри, смешав шейк с чарльстоном, а мазурку с гавотом. Зал взрывался от хохота.

Номер ещё не закончила, но зал уже начал подпевать и хлопать ей. А она уже пела, что её тянет в мужской монастырь, и в конце она звонко и протяжно выдала:

— ОХ ОХ, ОХО ХО ХО.