Сестра Морфея

Музыка кончилась, но она не спешила уходить с пятака эстрады. Пританцовывая на месте, не отпускала юриста к столу, требуя повторить танец.

Этой песней она взорвала весь зал. Всех громче хлопал директор.

Он окликнул наполовину спящую Розу Викторовну.

Та тяжело подняла голову.

— Принеси, давай нашей певице, самую большую вязанку воблы. Это будет ей моим призом за смелость.

Людмила Ивановна замерла и, отпустив руки юриста, пошла к столу, но он как галантный кавалер проводил её сам до столика, усадил на стул и сказал Сергею Сергеевичу:

— Передаю эту Жар — птицу в вашу клетку, будьте с ней предельно ласковы. Кормить и поить только из рук. Она это заслужила сегодня!

В его словах откровенности не было, одна насмешка, которую не заметила Людмила Ивановна.

— За её заслугой пошла Роза, сейчас пиво с воблой попьём, ответил Платон.

Людмила Ивановна икнула и, взяв юриста за руку, произнесла:

— Насчёт пива не знаю, а вот танцевать я с вами ещё буду.

Он корректно освободил свою руку и пообещал ей следующий танец исполнить только на Новый год.

— До Нового года долго ждать, — икнула она вновь, — тогда я директора сейчас приглашу. Сергей Сергеевич наотрез отказался со мной вальсировать. А я танцевать хочу.

— Успокойся, — одернул её Платон, — директор, что на костылях с тобой будет танцевать?

Леонид Анатольевич воспользовавшись этой секундной паузой, незаметно исчез из зала.

— А и правда, что это я удумала, — икание её участилось, — а кто он, что танцевал со мной?

— Серый кардинал, — человек губернатора. По сути, он главней директора. Кстати очень богат и холост. На стадионе Мерседес видала, — это его. Не упускай момента, пока на него другие бабы не набросились.

Она выпила ещё и без обуви пошла, искать юриста и пропала. Бесследно исчезла и Роза. Их отсутствия кроме Платона никто не заметил.

Заиграла танцевальная музыка, он поймал на себе взгляд Людмилы Фёдоровны, улыбнулся ей и нежно посмотрел на неё. Она ему ответила тем же и, убрав с подола салфетку, встала со стула. Эти жестом она дала ему понять, что желает танцевать.

Сергей Сергеевич взял её за руки. Ладони были влажные. «Наверное, волнуется?» — подумал он и закружил её в танце.

— Ну, вот ваша мечта и сбылась, — шепнула она ему на ухо, приблизив к нему запах тонких духов, который исходил от её лица.

— Наша мечта, — поправил он её, — я ведь не кудрявый мальчик и в силу своей интуиции всегда чувствовал вашу руку на моём плече. К тому же это вы первой пригласили меня на танец.

— Какой же вы самоуверенный Сергей Сергеевич!

— Вы хотели сказать проницательный?

Её дыхание сократилось.

— Так, — на нас смотрит весь зал, — предупредила она его, — не смущайтесь, я знаю, о чём они сейчас говорят.

— И я знаю, — ответил он, — они сейчас все сидящие и танцующие оценивающе на нас смотрят как жюри на конкурсе красоты и не обсуждают, а восхищаются, нашей чудной паре. А сейчас после танца, когда я уйду к себе курить, они будут вам кидать заслуженные комплименты.

— Не будут, — уверенно сказала она.

— Почему вы так думаете?

— А потому что я уйду вместе с вами. Я не курю, но дым сигарет иногда мне приятно вдыхать. И на дождь посмотрю из вашего окна. Почему то я люблю осенний дождь, хотя никаких приятных ассоциаций у меня он не вызывает. Просто люблю его звук, как прошивает он, словно меч асфальт и умывает пожелтевшую листву.

— Так говорят только совсем одинокие женщины, — сказал он, — у них у каждой имеется свой календарь мечтаний и воздыханий.

Она покрыла его медовой улыбкой.

— Я когда вас впервые увидала, сразу догадалась, что у этого мужчины богатый женский опыт. Очаровательно наглый интеллектуал, поднаторел, наверное, на любовном фронте? — настойчиво и вопросительно заглянула она ему в глаза.

Такого вопроса Платон не ждал, и он почувствовал, что дальше ему говорить будет трудно, но выручил конец танца. Они вышли в коридор, и пошли по толстым ковровым дорожкам, которые полностью заглушали шаги. Он уже уверен был, что после этого перекура, их официальное обращение друг к другу на «ВЫ» погаснет, а поделенная ночь на двоих приведёт к близким неразрывным отношениям. Чем ближе подходил он к двери бассейна, тем больше крепчала у него эта мысль. Но он одного не учёл, что из тёмного холла, за ними наблюдала Людмила Ивановна. Не поймав в свои сети юриста, она в расстроенных чувствах приземлилась на кожаном диване. Она видала, как открылась дверь бассейна, и звонко щелкнул замок. В это время не о какой ясности её ума говорить смысла не было, когда она и трезвой выдавала не редко бредовые мысли. Она представила, как они сейчас милуются, прижимаясь, друг к другу щеками и он бесцеремонно лезет ей под подол красного платья, и она не препятствует этому.

«Подожду, когда они выйдут оттуда, — подумала она, — и этой фифе в красном всё выскажу, что думаю. Нечего прикасаться к святому. Он будет моим».