Сестра тени

– То есть он не соизволил сообщить вам, что первые три года после смерти Анни он вообще не вылезал из своей спальни? Что вся земля, все драгоценные акры наших плодородных полей пришли в запустение, поросли бурьяном, потому что он не мог заставить себя подняться с кровати, спуститься вниз и хотя бы поговорить с управляющим. Тот днями напролет, неделями добивался встречи с ним, ждал, чтобы иметь возможность предъявить ему неоплаченные счета. В конце концов от него отступились все поставщики, снабжавшие ферму всем тем, что нужно для ее нормального функционирования. И управляющий тоже умыл руки и уволился. Этого вам мой драгоценный братец не сообщил? Или о том, как погиб почти весь скот под его неусыпным, так сказать, присмотром. Животные умирали от голода и отсутствия какого бы то ни было ухода. Не говоря уже об урожае, который оставили гнить на полях… Пока все, что там выросло, не превратилось в труху и тлен. Так что, позвольте сообщить вам, что та критичная ситуация, в которой мы с ним якобы сейчас оказались – это дело исключительно рук моего братца. Отнюдь не моих.

– Но вы же, – начала я, осмелившись наконец нарушить тишину, установившуюся в комнате после того, как Орландо завершил свою гневную тираду и снова наполнил до краев свой бокал, – вы же понимаете, почему все так случилось?

– Понимаю! Очень даже понимаю… Он потерял любовь всей своей жизни. Я не настолько черств душой, чтобы не сочувствовать его горю. Но! – лицо Орландо снова помрачнело. – Но есть вещи, которых вы не знаете. А я не вправе рассказывать вам о них. Есть кое-что такое, что невозможно, во всяком случае, я так сужу по своим книгам, простить. Впрочем, в жизни любого человека наступает момент, когда следует отставить в сторону свои личные трагедии и сделать шаг навстречу тем, кому ты нужен. Мой же братец предпочитает на протяжении многих лет упиваться жалостью лишь к самому себе. И в этом вся правда, без прикрас. Мы все старались, как могли, окружить его любовью, поддержать, помочь… Но даже самое терпеливое и любящее сердце рано или поздно очерствеет при виде того, как человек сознательно занимается саморазрушением.

Орландо поднялся с кресла и, сунув руки в карманы, стал нервно расхаживать по залу.

– Уверяю вас, мисс Стар, семья поддерживала его всеми возможными способами. Но люди сами примеряют на себя либо роль героя, либо роль жертвы. Он предпочел выбрать последний вариант. И вот теперь по его милости я… и все это… – Орландо снова широким взмахом обвел комнату, и тут же мириады пылинок, подобно крохотным ангелам, закружили в воздухе вокруг него, переливаясь в лучах неяркого октябрьского солнца. – Короче, мы стали агнцами, обреченными на заклание.

С этими словами он опустился на пол и зарыдал.

– Боже, какое несчастье! – услышала я, как он громко бормотал себе под нос. – Мы все в дерьме по его милости, по уши в дерьме.

Я опустилась на колени рядом с Орландо и обняла его за плечи. Сначала он попытался вырваться, но потом прижался к моей груди, и я стала укачивать его, словно маленького ребенка.

– Вы не понимаете, что все это значит для меня. Нет, вы не можете понять этого…

– Я все прекрасно понимаю, Орландо. Уверяю вас. Будь моя воля, я бы сохранила для вас этот книжный магазин навсегда. Честное слово.

– Вы хороший человек, Стар. Ведь вы же на моей стороне, да? – он вперил в меня обреченный взгляд.

– Конечно же, я на вашей стороне, Орландо. А когда вы немного успокоитесь, я с готовностью поделюсь с вами теми мыслями, которые у меня появились по поводу сложившейся ситуации.

– У вас есть какие-то идеи? Правда? Я готов на все! На все…

Кое-какие идеи у меня действительно были, но вряд ли они пришлись бы по вкусу Орландо, ибо я рассуждала рационально, принимая во внимание все обстоятельства случившегося.

– О, я весь превращаюсь в слух. – Орландо оторвался от меня и с трудом поднялся на ноги, но с видом человека, в котором снова затеплилась надежда, будто я собиралась вручить ему спасительное золотое руно. – Однако для начала мне надо подняться наверх и привести себя в относительный порядок. Я ведь предстал перед вами в расхристанном виде, полное déshabille, как говорят французы. Сам себя ненавижу в таком состоянии, – признался он, окидывая себя взглядом. Потом пошел к столу, намереваясь забрать с собой тарелки.

– Не надо, – остановила я его. – Сегодня у нас не совсем обычный день. Я все уберу сама.

– Хорошо, – согласился он, направляясь к дверям, ведущим в служебные помещения, но вдруг остановился, словно что-то вспомнил, и снова повернулся ко мне лицом. – Спасибо вам за все, мисс Стар. Теперь я точно знаю, что вы единственный человек на свете, кому я могу полностью доверять. И в знак своего доверия к вам я поделюсь с вами одним секретом, когда спущусь вниз.

И он вдруг хихикнул, точно так же, как Рори.

– И что же это за секрет? – не удержалась я от любопытства.

– Я знаю, где они находятся. Знаю! – он улыбнулся во весь рот и исчез за дверьми.