Сестра ветра

— Напоминаю, Анна умерла в том же году, что и Эдвард Григ. Собственно, именно после смерти последнего зазвучали наконец и сочинения самого Йенса. Возможно, Йенс решил немного подпитать материально свой наметившийся успех. Ведь настоящей славы и признания у него никогда не было. А тут книга мгновенно стала бестселлером и наверняка принесла ему солидное материальное вознаграждение.

— Но ему следовало более осторожно обращаться с датами, — заметила я вскользь.

— А кто бы о чем догадался, Алли? Ведь для того, чтобы сопоставить все факты, любителям горяченького пришлось бы отправиться в Лейпциг на поиски оригинальной метрики Хорста. Как это сделал я.

— Да, спустя более ста двадцати лет после описанных событий. Но сегодня, Том, вся эта история представляется мне не более чем досужим вымыслом.

— А ты взгляни на них! Хорошенько всмотрись. — Том достал из папки три фотографии. — Вот здесь Хорст запечатлен уже молодым человеком. А это — два его предполагаемых папаши. И на кого, по-твоему, он похож?

Я внимательно изучила все три фотографии. Да, сомнений нет.

— Но, Том! — уцепилась я за свой последний аргумент. — Вполне возможно, Хорст пошел в мать. Анна ведь тоже была голубоглазой и светловолосой, как и Григ.

— Ты права, — согласился со мной Том. — Вот так всегда, когда берешься реконструировать прошлое. Все наши поиски базируются, как правило, на документах и вещественных доказательствах плюс, что немаловажно, на наших собственных предположениях. Так почему же не предположить, хотя бы на мгновение…

Внезапно до меня дошло, что именно значили эти слова Тома.

— То есть ты хочешь сказать, что Хорст, Феликс и мы с тобой, все мы…

— Именно так. Недаром же я предупредил тебя в самом начале нашего разговора, что, вполне возможно, ты вовсе и не Халворсен.

— Честно, Том, это все слишком грандиозно, чтобы начать примерять твои открытия на себя. Но, предположим, мы захотим все же примерить их, сможем ли мы каким-то образом доказать свою причастность к Эдварду Григу?

— Элементарно! У брата Грига, Джона, были дети, их наследники живы до сих пор. Мы представим свои доказательства и попросим их пройти тест ДНК. Я уже много раз думал о том, чтобы связаться с ними. А потом раздумал. В самом деле, что нам это даст? А шум поднимется несусветный, что, в конечном счете, нанесет лишь урон безупречной репутации Грига. Все это было давным-давно, более ста двадцати лет тому назад. А я лично, к примеру, хотел бы получить известность как музыкант за собственные заслуги, а не потому, что причастен каким-то образом к скандальной любовной истории, случившейся много лет тому назад. Пусть прошлое останется в прошлом, решил я. Именно руководствуясь этими соображениями, я и не стал делиться с читателем своими открытиями. Ты тоже, Алли, все должна решить для себя сама. Сразу же скажу, я не стану винить тебя, если ты решишь пойти до конца и выяснить всю правду, как она есть.

— Господь с тобой, Том. Я прожила на этом свете уже тридцать лет и ни разу не задумывалась о том, кто я и откуда. В моей прежней жизни меня все устраивало. А сейчас, полагаю, с меня и так хватит открытий на генном уровне, — с улыбкой ответила я. — А что будем делать с Феликсом? Ты сказал, что пока не поставил его в известность.

— Да. Видишь ли, я ему не очень доверяю. Напьется и начнет хвастаться, что он праправнук самого Грига. Втянет нас еще, чего доброго, в какие-нибудь дрязги.

— Согласна. — Я вздохнула. — Но согласись, история просто потрясающая.

— Да. А сейчас, когда я наконец облегчил душу и все тебе рассказал, не выпить ли нам чайку? Как смотришь?

* * *

Через несколько дней я получила из Женевы свою метрику и показала ее Тому. Потом написала в больницу в Трондхейме и в местную службу по усыновлению и опеке. Меня не столько интересовали подробности того, как именно я появилась на свет и как меня удочерили, сколько было любопытно узнать, каким же образом Па Солт отыскал меня.

— Взгляни, — сказала я Тому. — Марта назвала меня Фелицией, наверняка в честь Феликса.

— Красивое имя. Мне оно нравится. И девочкам очень подходит, — пошутил Том.

— Увы, мой дорогой, но я уже давно не девочка. Имя Алли подходит мне гораздо больше, — возразила я брату.

Я показала ему еще один документ, который мне прислали вместе с метрикой. Официальная справка, заверенная печатью, сообщала, что меня удочерили 3 августа 1977 года. Правда, никаких других подробностей в справке не приводилось.

— Я уже обратилась с запросом в несколько агентств, занимающихся проблемами усыновление детей-сирот, и все они ответили мне, что не располагают никакими данными о факте моего официального удочерения. Из чего сам собой напрашивается вывод, что вся процедура была сугубо приватной. Короче, Па Солт должен был, так или иначе, встретиться с Мартой, — задумчиво обронила я, вкладывая в папку последнее из полученных мною писем.