Сестра ветра

— Прости, мама. Я страшно виноват. Но вчера меня замучила сильнейшая головная боль. Именно поэтому я и провалялся в постели допоздна. Да и сейчас мне все еще не очень хорошо. А если честно, чувствую я себя просто отвратительно.

Выражение лица матери мгновенно поменялось. От былого раздражения не осталось и следа. Сейчас оно было полно сочувствия и тревоги. Маргарета тут же подошла к сыну и пощупала его лоб.

— Да, лоб горячий. Неужели простуда? Бедный мальчик! Если тебе тяжело сидеть за столом, Дора подаст тебе обед прямо в постель.

— Спасибо, мама, не надо. Я отобедаю здесь. Только заранее прошу прощения за то, что съем немного. Совершенно нет аппетита.

На самом же деле Йенс, что называется, умирал от голода. Всю минувшую ночь он проторчал с приятелями в баре. Свою гулянку они закончили в каком-то портовом борделе. Что ж, вполне подобающий финал для подобных мероприятий. Наверняка вчера Йенс перебрал по части спиртного. Принял на грудь слишком большое количество скандинавской тминной водки, которую у них называют аквавитом. Во всяком случае, он весьма смутно помнил, как экипаж доставил его домой и как его стошнило прямо в канаву перед домом. А еще — как он долго и безуспешно пытался влезть по обледеневшему стволу дерева к себе в спальню, где Дора предусмотрительно оставила открытым окно. Она всегда так делала, когда он возвращался домой за полночь.

Получается, что не такой уж он отъявленный лгун. Ему действительно было плохо этим утром. А потом он отключился и заснул, и даже не проснулся, несмотря на все робкие попытки Доры разбудить его. Он знал, что девчонка влюблена в него по уши и всегда с готовностью подыграет ему, если это будет необходимо.

— Какая жалость, что ты отсутствовал вчера вечером, Йенс. У нас ужинал мой добрый старый друг герр Хеннум, дирижер симфонического оркестра Христиании, — прервала мать ход его мыслей. Маргарета слыла ревностной покровительницей искусства. Мать стала меценаткой благодаря деньгам отца, которыми она щедрой рукой оплачивала свое увлечение и которые они с сыном называли между собой не иначе как «пивные деньги».

— Так вечер прошел хорошо?

— О да! Вечер получился отменный. По-моему, я уже тебе рассказывала о том, что маэстро Григ написал замечательную музыку к спектаклю по не менее замечательной драме Ибсена «Пер Гюнт».

— Да, помню, мама. Ты рассказывала.

— Премьера должна состояться в феврале. К сожалению, по словам герра Хеннума, нынешний состав оркестра — увы! — не оправдал ожиданий Грига. Собственно, и самого дирижера он тоже не очень устраивает. Сама музыкальная композиция достаточно сложная. Для ее исполнения требуется высокопрофессиональный и хорошо подготовленный коллектив. Сейчас герр Хеннум занят поиском музыкантов, которые могут играть сразу на нескольких инструментах. Я сказала ему, что ты превосходно играешь не только на пианино, но еще и на скрипке, и на флейте. И он попросил, чтобы ты заглянул к нему в театр и что-нибудь сыграл.

Йенс откусил кусочек зубатки. Эту рыбу специально доставляли к ним домой с западного побережья Норвегии.

— Мамочка, напоминаю тебе, что на данный момент я изучаю химию в университете, это поможет мне продолжить семейный бизнес и тоже варить пиво, как и отец. И тебе не хуже меня известно, что папа никогда не позволит мне бросить учебу в университете и начать играть в оркестре. Боюсь, даже мое намерение тут же приведет его в бешенство.

— Но что мешает поставить отца уже перед свершившимся фактом? — спокойно возразила мать. — Вполне возможно, тогда ему останется только смириться.

— То есть ты предлагаешь мне солгать, да? — Внезапно Йенсу действительно стало плохо, и необходимость притворяться отпала сама собой.

— Нет, я говорю о другом. Когда тебе исполнится двадцать один год и ты станешь совершеннолетним, то сможешь уже самостоятельно принимать любые решения, касающиеся твоей жизни, без учета чьих-то мнений. В оркестре ты будешь получать жалованье, правда, не очень большое, но все же это хоть какой-то шаг к обретению финансовой независимости.

— Мама, до моего дня рождения еще целых шесть месяцев. А пока я всецело завишу от отца и нахожусь в его полной власти.

— Йенс, пожалуйста, послушай меня. Герр Хеннум ждет тебя завтра в театре в половине второго. Прошу тебя хотя бы просто встретиться с ним. Ведь никогда не знаешь, как и что повернется потом, в будущем.

— Мама! Я действительно нездоров! — Йенс резким движением поднялся из-за стола. — Прости, но мне лучше снова улечься в постель.

Маргарета молча проследила за тем, как сын пересек столовую, открыл дверь и громко захлопнул ее за собой. Она прижала пальцы ко лбу, чувствуя, как пульсирует кровь в висках. Маргарета прекрасно понимала, почему сын отреагировал на ее просьбу столь неподобающим образом, и виновато вздохнула.