Сестра ветра

– А чувство юмора у тебя дурацкое! – прошипела Аэлло, отворачиваясь. Забыла из-за него, зачем сюда шла.

Раздалось ржание и между сосновых стволов появилась пегая морда с розовым носом. Нос фыркнул, задрался вверх, открывая зубы, и конь снова протяжно заржал.

Август тотчас направился к нему.

– Ты ж мой братушка… мой друженька, Тише, милый, тише, стой смирно. Все позади, парень, все теперь будет хорошо, – приговаривал Август, приближаясь к тяжеловозу. Вынул из кармана сухарь, протянул на ладони. Конь шумно выдохнул, мотнул мордой, нервно принял угощение. Август похлопал по мощной шее.

– Ай, молодец, не удрал, ай, смелый…

Аэлло заметалась между клетками.

Где же фэйри?

Его первым выпустить!

Вот он! Его клетка лежит на боку, и серо-розовый комок испуганно таращит на нее глаза-блюдца.

– Мы победили, – сказала Аэлло, и фэйри вздрогнул. – Потерпи. Я сейчас открою.

Не говоря больше ни слова, гарпия поставила клетку на дно. Выдернула задвижку, распахивая дверцу.

– Прости меня, пожалуйста, – прошептала она. – Мне стыдно, что я похожа на людей.

Фэйри ничего не ответил, только моргнул темными блюдцами глаз.

Аэлло уже не смотрела на него, поднимаясь.

Кто следующий?

Ближе всех слюдяной ящик.

Нагнулась, осторожно протянула к нему руку. Тот словно почувствовал, сердито зашипел.

– Не трогай! – раздалось сзади.

– Не мешай, а? – огрызнулась Аэлло, и решительно сдвинула крышку.

Опрокинула ящик на бок, готовая в любой момент принять боевую форму. Не пришлось. Две масляные струйки скрылись среди серых стволов.

Следующий!

Лже-феникс недоверчиво склонил голову набок. Вид у птицы побитый. Гарпия открыла дверцу, и попугай отступил назад. В глазах тоска и безысходность.

Аэлло осторожно засунула руки в клетку. Подождала, клюнет, нет? Не клюнул. Вытащила его наружу и раскрыла ладони.

Попугай остался на месте.

– Ты чего? – тихо спросила, ожидая сзади какой-нибудь гадости.

Так ждала, что крылья вздрогнули, когда хрустнула ветка.

Аэлло осторожно подула на попугая. Птицы не люди, у них крылья есть.

– Лети! – сказала уже громче. – Вырастишь новый хвост, еще краше. А перья ерунда, они отрастают.

Оранжевый комок словно услышал, переступил лапками, спружинил. Аэлло прекрасно поняла птицу и подбросила руки вверх.

Замельтешили красные сполохи с острыми концами, изнутри крылья попугая оказались белыми. В первый миг казалось, что птица упадет, но все же удержалась на лету, и взмыла в небо. Аэлло проводила попугая-феникса завистливым взглядом, закусила губу.

Ей тоже нужно в небо.

Здесь тесно, душно, пахнет смертью. И она очень спешит. Ее ждут!

Вздохнув, не замечая, как внимательно смотрит на нее Август, Аэлло повернулась к следующей клетке.

Дракон. Точнее дракончик.

Этот зверь оказался смелее. Споро перебрался на ладонь, вцепился передними лапками в большой палец. Наконец-то Аэлло удалось рассмотреть пресловутого дракона. Серо-коричневый, гладкий, кожа отливает холодным блеском. Сам теплый, приятно держать в руках. Крылья как у летучей мыши, тоненькие, чуть не прозрачные. Смешно свернул их, вытянул навстречу гарпии узкую треугольную головку и кашлянул дымом.

– Напугал, – сказала ему Аэлло и улыбнулась. На щеках ее заиграли озорные ямочки.

Дракончик пискнул.

Аэлло расхохоталась.

– Мне тебя любить не за что, зверюга, но ты забавный.

Дракончик моргнул и снова пискнул.

– Это что значит? Мои чувства взаимны? Ладно, лети. Расти большой-пребольшой, но не вздумай обижать сестер ветра. И своим передай, что гарпии им не враги. Слышишь меня? Я на тебя надеюсь!

Кажется, все.

Уже уходя, обернулась, обвела взглядом осиротевшие клетки.

Сердце болезненно сжалось, в горле стал ком.

Фэйри, казалось, так и не пошевелился. Сидит на грязном железном днище, сжавшись в комок. Только глазищи прикрыл.

– Ты живой? – гарпия бросилась к его клетке, спотыкаясь о другие.

Поморщившись, грохнулась на колени рядом.

Фэйри не ответил.

– А? Ты мне? – спросил Август, опуская меч.

Он решил расчистить кустарник, чтобы безболезненно провести коня. Животине, по его словам, итак досталось.

– Что молчишь?

– Причем здесь ты!

Аэлло даже рассердилась. Потом подумала и добавила.

– Дай тряпку.

– Зачем?

– Не твое дело! – так рявкнула, что Август отпрянул.

Развернулся, ушел, бормоча что-то о бездушных гарпиях. Пусть.

Осторожно, чтобы не напугать, засунула руки в клетку. Фэйри поднял верхнюю губу, обнажая маленькие острые зубки.

– Не бойся, – ласково сказала Аэлло. – Правда, все позади.

– Вот, держи! – рядом с ней обрушился ворох грязных тряпок.

Фэйри испуганно дернулся и зажмурился.

– Т-ш-ш! – шикнула на Августа, угрожающе махнула рукой.

– Хоть бы спасибо сказала, – пробурчал он себе под нос, и вернулся к кустам.

– Не бойся, малыш, – позвала Аэлло фэйри. – Никто больше не обидит тебя.

Подхватила теплое, гладкое на ощупь, тельце, в руки, достала из клетки. Положив фэйри к себе на колени, споро замотала его в полоски ткани. Кажется, в остатки некогда белого, накрахмаленного подъюбника.

Пока заматывала, словно младенца, стараясь не прикасаться к разноцветным обрывкам крыльев. Фэйри по-прежнему не проронил ни слова, и непонятно, может ли он шевелиться.