Сестра ветра

Август продолжал:

– В городе только и разговоров, что о празднике горы и дне покровителя сына эпарха. Очень народ недовольный был тем, что эпарх детей собирает на праздник в самый черный день в году. День, который для многих стал когда-то днем траура. Что так, спрашиваю? Мне отвечают, что коренное население Цаца, спустившееся с гор, продолжает верить в мистическую силу горы, что дает ей богиня Маржана. И до недавнего времени продолжало жертвовать ей своих детей.

Аэлло поежилась.

– Люди верили, что замороженные дети становятся богами свиты Маржаны и помогают сдерживать огненную душу горы своим ледяным дыханием.

– Огненную душу? О ветер, Август! Точно! Ведь я видела, кажется, разрушенный кратер. Вулкан спит, но эти странные люди думают, что спит только благодаря их жертвам.

– Я слышал толчки, – хмуро сказал фэйри. – Там, наверху. Сон горы неспокоен, вот горапоклонники и засуетились, решив предложить горе самого красивого ребенка.

– С самым красивым они угадали, – сокрушенно пробормотала гарпия и вздохнула. – Жуть какая!

Она поджала ноги, сползая вниз, улеглась, положив под щеку кулак, сонно моргнула зеркальцами глаз.

– Да ладно, – сказал Август и беспечно махнул рукой.

Самый маленький дух огня испуганно присел, а потом погрозил Августу желтым крохотным кулачком.

– Это еще что. Подумаешь, невидаль! Вот у нас, недалеко от Трескана, в прошлом году нашли пещеру! Видать путники остановились. Одеты не по-нашему, в таких красивых золотых одеждах, и подол каменьями расшит. Двадцать мужчин, десять женщин. Сидят в ряд возле стены, точно специально рассадили. Все, как один, мертвы! У каждого в голове вот здесь вот, посередине, дырка и через это отверстие мозг высосан. И что самое загадочное, в пещере никаких следов огня, представляете? Так жрали, сырыми!

Бруни возмущенно сплюнул на пол, прикорнувшая было Аэлло встрепенулась, укуталась в плащ поудобнее.

– Вы с папашей Паком не родственники? – ехидным тоном спросила у Августа.

– Нет, а что?

Вздохнула.

– Ничего.

К ознобу прибавился жар в щеки, а сердце заныло.

– Август, – тихо позвала Аэлло. Парень как раз склонился над углями, располагая поверх пару сухих сучьев.

– Что?

Обернулся и широко улыбнулся. Аэлло вымученно улыбнулась в ответ.

– Спасибо, – тихо сказала она, глядя в круглые голубые глаза.

В свете огня оттопыренные уши Августа совсем розовые. Вихрастая челка стоит дыбом, и выражение лица совсем мальчишеское, что никак не вяжется с широченными плечами и богатырской силой.

Август громко чихнул, чуть не сбив с ног Бруни.

– За что? – удивленно спросил он.

– Ну да, много уже за что, – тихо пробормотала Аэлло и более громко добавила, – за все. Что спас нас тогда, от дрекавцов, и из подвала, и из костра! Что не бросил. И вот, из дома эпарха, и с детьми помог. Август! – воскликнула она, и бледное лицо озарилось, точно ей пришла какая-то удачная мысль.

Она взяла пустую жестяную чашку, покрутила перед глазами, словно собираясь с мыслями. А потом опять помрачнела, но заставила себя улыбнуться, и добавила твердо:

– Ты настоящий герой.

Август ощутил, как у него горят уши.

– Ну, уж ты скажешь. Какой там герой.

Щеки его стали вовсе малиновыми.

– Нормально все. Любой бы на моем месте, – промямлил он.

Ослабшие пальцы гарпии разжались, пустая чашка звякнула о пол пещеры. Она снова положила голову на мягкий тряпичный тюк, что соорудил для нее Август. Сонно моргая, пробормотала:

– Не любой, правда. Я так рада. Так рада тебя встретить. Как жалко… Ничего. Ничего…

Она перешла на шепот, а потом и вовсе шевеление губами. Как Август ни прислушивался, не услышал больше ни слова. Длинные ресницы плотно сомкнулись, губы продолжили подрагивать какое-то время. Август нагнулся к самому лицу и услышал ровное сонное дыхание.

– Заснула, – шепотом сказал Август фэйри, распрямив спину.

Бруни кисло кивнул ему в ответ.

– Жалко ее, – снова сказал Август. – Устала. Девчонка еще совсем.

От него не укрылось, что Аэлло кутается в плащ и дрожит.

Он встал, подошел к брошенным в углу вещам, вытянул второй шерстяной плащ.

Бруни услышал, как Аэлло прошептала:

– Ты увидишь. Все увидишь. Наследница Жемчужного Ожерелья умеет быть благодарной. Умеет. Как жаль, что тебе никогда, никогда не увидеть островов…

Подошел Август, и укрыл Аэлло вторым плащом. Укутал худенькое тело, всматриваясь в спящее лицо, и покраснел, отвел взгляд.

– А ты как же? – спросил его Бруни, нахмурившись.

– А!

Август беспечно махнул рукой.

Аэлло завозилась во сне, накрыла его руку своей.

Август замер, осторожно отнял руку, отошел, сел рядом с фэйри.

– Чудная, – протянул он и рассеянно улыбнулся. – Вон, и с огнем разговаривает, точно видит там что-то.

Август в упор уставился на трех духов огня, сложивших руки на груди. Самый маленький даже показал ему длинный язык и помахал шапочкой.

– Чудная, – повторил Август, оборачиваясь к фэйри.

Тот пожал острыми плечами.

Август посмотрел на Аэлло. Длинные светлые кудри разметались, к лицу вернулись нежные краски, на щеках пролегли длинные тени от ресниц. Аэлло чему-то нахмурилась во сне, а потом наоборот, улыбнулась. На щеках заиграли ямочки.