Сестренки

– И я боюсь, Анюта, но я старше и начну. Марка здесь нет; некоторые соседи знали, что он еврей, а ты знаешь, что фашисты… и я договорилась с одним моим знакомым, который бежал в Швецию, он взял Марка с собой.

– Куда?

– В Швецию. Они собирались перебираться на рыбацком судне. Не спрашивай, добрались ли: я ничего не знаю и думаю, что и не узнаю никогда. Где он, что с ним…

– Может быть, он утонул, – с трудом выговорила Анюта.

Тетя Лидия кивнула:

– Может быть. Знаешь… я не сплю ночами, думая, права ли я была, отправив его в это путешествие. Но уже ничего не изменить. Расскажи теперь ты. Где девочка?

– Я потеряла ее на станции, – выдавила Анюта, – мы попали под бомбежку. Я… искала. Я не нашла ее, но там было столько трупов, что, может быть, она оказалась под ними…Я была контужена, нас увезли на санитарном поезде. Мне сказали, что там не осталось живых. Я не знаю. Может быть, она выжила. Но…

Тетя Лидия устало кивнула:

– Не вини себя, Анюта. Спасибо тебе, что спасла… кто это?

– Катя…

– Я слышала, она называет тебя мамой?

– Да, – краснея, сказала Анюта, – но я уверена, вы поймете меня: первый раз она назвала меня мамой как раз после бомбежки. Когда она подрастет, я все ей расскажу.

– Не стоит. Анюта… Дело в том, что от Кадри нет известий с самого начала войны. Я думаю, ее больше нет в живых. А девочке нужна мать.

– Мы так стремились домой, – прошептала Анюта.

Тетя Лидия встала и крепко обняла ее:

– Вы дома.

Потянулись дни. Анюта искала работу и нашла очень быстро: фасовщицей на фабрику. Тетя Лидия сидела дома с Катей и перешивала вещи на заказ.

Они почти не разговаривали. Анюта понимала, что никто не виноват: дети потерялись из-за войны, но на душе все время было тоскливо. Даже если они живы, все равно они потеряны навсегда: Лидочка была мала, она ничего о себе не знала, а Марк – в Швеции, где та Швеция? Исаак, кажется, бывал в Швеции, или не бывал, не вспомнить. Он много путешествовал, в дебреценском особняке остались фотографические карточки из поездок, книги, путеводители.

По ночам не спалось, Анюта лежала в полудреме, а перед ней мелькали какие-то картинки: то маленький Марк, фотография его матери, малышки в широкой коляске, горящий вокзал, ее кабинетик в Дебрецене, холодные заснеженные улицы большого города. В голове все путалось, мешалось, она крутилась на постели, пыталась уснуть, вставала, пила воду. Тетя Лидия поднимала голову от подушки:

– Что ты, Анюта? Давай я встану, попьем чай…

– Нет, нет, – отказывалась неизменно Анюта, – я сейчас усну.

Если Лидочка жива, если жив Марк – как все у них сложится? Она сама – потерянный ребенок, но ей повезло, у нее тетя Лидия и Кадри… была Кадри, она ничего не пишет с сорок первого года, тетя Лидия все время подает запросы, пока ничего; и муж был, и ребенок, счастливые годы, и потом – две маленькие девочки, которых она любила… любит, как родных, но где же мальчик и девочка, любимые дети…

Анюта вставала утром, пила чай, шла на службу; выполняла свою работу, в перерыве шла в столовую, съедала тарелку супа; в шесть часов приходила домой. Катя обычно встречала ее во дворе, они поднимались по лестнице. У тети Лидии уже был готов ужин: вареная картошка, или макароны, или молочная каша. После ужина Анюта помогала прибрать кухню, делала какие-то хозяйственные дела и ложилась спать. Некоторое разнообразие вносило воскресенье, в хорошую погоду на трамвае ездили с Катей в Кадриорг или гуляли по городу.

Так прошло несколько лет. Тетя Лидия очень постарела, быстро уставала, часто ложилась прилечь. Очень подкосило ее известие о смерти Кадри – оказалось, что та умерла еще в сорок первом году, но почему-то не сообщили, как о таком могли не сообщить… А тут принесли письмо, из Сибири, писали какие-то люди, писали спутанно, непонятно, но из письма ясно следовало, что Кадри долго болела, а потом вот – умерла…

Анюта сомневалась: что за письмо, что за люди, откуда они знают Кадри, почему нет официального уведомления… Тетя Лидия, однако, поверила сразу:

– Я давно чувствую, Аня, что Кадри нет на свете.

Она очень ослабела, все чаще лежала, почти ничего не ела. Анюта кружила вокруг нее, уговаривала встать, поесть, погулять – тетя Лидия слабо качала головой:

– Я полежу, Анюта.

Как-то вечером капризничала Катя, не понимала что-то по школе, Анюта толкалась между ней и кухней, была весна, почему-то ужасно хотелось гулять, к морю.

– Мама, немедленно встаньте! – закричала она в отчаянии, – я так больше не могу! Успокойте внучку, помогите мне с ужином! А потом мы поедем на трамвае в Кадриорг, я не разрешаю вам валяться тут и умирать! У вас семья, дочь, внучка, возьмите себя в руки!

И тетя Лидия встала с постели.

Ася, 1952.

20 сентября.

Наташа закончила школу, ни на какую стройку, конечно, не поехала. Годик поработала пионервожатой, а потом поступила в педагогическое училище.