Сестры

Сашка уже топал от автобуса, немало не заботясь, идет ли друг за ним. Конечно, идет. Сашка решил, что Женька до отъезда во Владивосток по распределению будет жить у них. Тем более, что предки всегда привечали не нахального и вежливого Женьку. Возвращаться к себе в деревню, в Калининградскую область, ему не имело никакого смысла. Первого октября все выпускники должны прибыть к месту назначения. Сам Сашка получил распределение на один из Куйбышевских военных заводов.

Сашкина мама встретила ребят накрытым столом и теплыми объятиями. Женька осторожно коснулся щеки моложавой женщины. Вспомнив свою мать, не просыхавшую от самогона последние пять лет, он смутился. Он не приезжал домой уже два года, задерживаясь то на практике, то под другим предлогом. Из писем соседской дочки Наденьки, которая, похоже, ждала его, он понял, что мать пропила последние вещи, которые оставались в доме.

Он отвечал на вопросы Сашкиной матери, шутил, рассказывал походные байки, а сам думал только о звонке Ляле. Наконец, наевшись, Женька с Сашкой, «отвалились» от стола.

– Спасибо, Полина Егоровна, все жутко вкусно.

– На здоровье. Идите, отдыхайте. Саша, я ванную наполнила, можете купаться. Чистые полотенца на змеевике.

– Спасибо, мамуль, – Сашка поцеловал сидевшую на стуле мать в макушку.

– Иди ты первый, – Женька махнул рукой в сторону ванной комнаты. Ему не терпелось позвонить. Номер он помнил наизусть.

– Алло. Можно Лялю, пожалуйста. Здравствуй, это Женя. Да. Сегодня вернулись. Мы можем увидеться? В семь, у Струковского. С подругой? Ну, хорошо. До встречи.

«Узнала. По – моему, даже обрадовалась», – он боялся спугнуть удачу. Подруга, конечно, не совсем кстати, но для нее он может взять с собой Сашку. Тот не откажется от нового знакомства.

– Санек, на вечер ничего не планируй.

– Неужто ты меня со своей познакомишь?

– Не моя она, Санек, пока не моя.

– Только не говори, что хочешь жениться.

– Хочу.

– Шутишь? – Сашка недоверчиво глянул на Женьку, – Не шутишь?! Ты же видел ее только раз в жизни!

Женька развел руками. Они с Сашкой за все пять лет не имели даже постоянных подружек. Зачем? В конце концов, девчонки поняли, что этих двоих заарканить не удастся, и перестали «охотиться» за ними, как за потенциальными мужьями. Жизнь для друзей превратилась в череду необременительных связей. Зная, что ни один из них не женится на них ни при каких обстоятельствах, девчонки вели себя осторожно, всячески предохраняясь от случайностей. В результате, проколов не было. Оба были свободны и без обязательств.

* * *

Лялька сидела на тахте в своей комнате и наблюдала, как Ольга Чуйкина наводит красоту. Светленькая, скорее бесцветная от природы, она тщательно прорисовывала каждую черточку. Одна бровь уже была черной, глаза подведены темно – серым карандашом, а ресницы покрыты пудрой. Если красить тушью поверх пудры, ресницы становились пушистыми и легко загибались вверх. Тонкостям макияжа Ольгу научила мама, вернувшись из – за границы, где начиталась журналов, специально выпущенные для женщин. Конечно, наша «Работница» или «Крестьянка» тоже предназначались слабому полу, но в них почему – то всегда подчеркивалось, что советской девушке не пристало раскрашивать себя, как падшим женщинам загнивающего капитализма, а лучше научиться вкусно готовить и умело шить юбки и блузки. И еще нужно быть рачительной хозяйкой, то есть из старых вещей мастерить новые, а из остатков продуктов уметь приготовить полноценный ужин. И тогда для нее, девушки, всегда найдется простой советский парень. Ольга докрасила второй глаз и повернулась к Ляльке.

– Ну и что ты сидишь, как истукан? Давай хоть немного тебя подрисую!

– Отстань, Ольга. Не хочу.

– Может быть ты и идти не хочешь?

– Да, не хочу.

– Знаешь, Анфимова, у тебя сроду семь пятниц на неделе! Из – за чего передумала – то?

– Да не знаю я его совсем. Один раз виделись, по набережной прогулялись и поговорили ни о чем. И все.

– А тебе, конечно, хотелось бы, чтобы с первого взгляда, как в кино, да чтобы любовь до гроба.

Лялька помрачнела. Ольга никогда не думала, что говорила. Но на этот раз подруга сама заметила, что ляпнула глупость.

– Ляль, ну прости, сорвалось, – она села рядом с Лялькой на диван и обняла ее за плечи. Ольга одна из немногих знала, чем закончился первый серьезный роман в жизни ее подруги.

– Ладно, проехали. Давай уж, раскрашивай меня! – разрешила она.

Ольга схватила карандаш, пока Лялька не передумала. Полностью рисовать лицо, как себе, она не рискнула. С Ляльки станется тут же пойти в ванную и смыть с себя всю красоту. Ольга слегка подвела ей брови, разретушировав светло – коричневым карандашом, и чуть – чуть мазнула по ресницам. Лялька глянула в зеркало и осталась довольна. Краски почти не было видно, зато появились брови и «заиграли» глаза.

Они, как водится, опоздали. Около входа в парк маячило несколько парней. Лялька растерялась.

– Ну, ты чего затормозила?

– Оль, я его совсем не помню!

– И, что? Пошли, сам подойдет!