Сестры Эдельвейс

Она шла дальше, всё сильнее цепенея при виде каждой новой свастики. То, что раньше было запрещено, теперь стало законом. Франц был прав, и его мрачные предсказания на глазах Иоганны и её соседей стали реальностью.

Всю дорогу до старого рынка Альтер-Маркт Иоганна прошла как по наитию, переставляя ноги, словно шла по патоке или пробиралась сквозь сильную метель. Зловещие кадры и звуки атаковали, и всё происходящее казалось чудовищной шуткой – знамёна, свастики, повязки, сапоги, возгласы «Хайль Гитлер» вместо привычных приветствий «Грюсс Готт».

Как это могло произойти так быстро, как это вообще могло произойти? Два дня назад – два дня – канцлер Шушниг держался за свою страну, провозглашал её независимость, а все люди занимались своими делами. Австрия была свободной страной. Партия нацистов была запрещена. Теперь нацисты, самодовольные и важные, надменные и жестокие, заполонили улицы. Иоганна встретилась взглядом с высоким, тонкогубым мужчиной в униформе СС и быстро отвела взгляд в ужасе, хотя даже сама не могла понять, чем был вызван этот ужас. Он едва на неё посмотрел.

Она остановилась перед универмагом Шварца, где мать давным-давно купила ей платье для первого причастия. Витрина была заклеена листовками, запрещавшими вход евреям и провозглашавшими, что магазин теперь принадлежит местному банку, «Зальцбургер Шпаркассе», как и прилегающие к нему здания, в том числе Новая Галерея, городская витрина современного искусства. Сквозь пустые окна Иоганна увидела её голые стены. Все картины убрали – почему? Куда?

– Говорят, герра Шварца арестовали, – пробормотала женщина, стоявшая рядом с ней, и, бросив испуганный взгляд на Иоганну, поспешно удалилась, будто сказала слишком много.

Иоганна плотнее закуталась в пальто. Вот к чему всё пришло – эти подозрения, этот страх? И что будет с Францем? Её сердце сжалось. Каким бы невыносимым происходящее ни казалось ей, для него всё было намного, намного хуже. Как он будет жить в этом новом мире? Как он выживет?

Измученная опасениями и страхом, она развернулась, чтобы двинуться обратно домой. Покидая Альтер-Маркт, она уже почти бежала, настолько ошеломляющим был её внезапный ужас, что в её отсутствие что-то могло измениться. Может быть, в дом уже стучалась полиция, чтобы арестовать Франца так же, как герра Шварца и бог знает кого ещё.

Она бежала, и дыхание судорожно вырывалось из её груди, и внезапно её остановила чья-то твёрдая рука, сжавшая её локоть.

– Куда вы так спешите, фройляйн?

Иоганна обернулась, её сердце колотилось. Мужчина, который её поймал, был в серой униформе СС, чёрно-красная свастика на его повязке казалась багровым шрамом. Иоганна уставилась на него, потеряв дар речи, и он встряхнул её руку.

– Ну?

– Я просто иду домой.

– И для этого нужно бежать?

На долю секунды, не больше, Иоганне захотелось огрызнуться, спросить: а что, в гитлеровской Австрии нельзя бегать?

– Я вспомнила, что оставила хлеб в печи. – Она услышала свой собственный голос, словно идущий извне. – Не хочу, чтобы он сгорел.

Мужчина сузил глаза и наконец выпустил её руку.

– Очень хорошо, – сказал он. – Но смотрите, куда идёте. Вы едва на меня не налетели.

Иоганна кивнула и чуть не присела в реверансе, прежде чем продолжить путь, уже куда более спокойным шагом. Сердце колотилось, ноги, казалось, стали жидкими, как вода.

К тому времени, как она добралась до магазина на Гетрайдегассе, она вся дрожала, и у неё подгибались колени. Она начала открывать дверь, но тут подошёл Франц, широко распахнул её и сжал Иоганну в объятиях.

– Я думал, что-то случилось, – сказал он, когда она повисла на нём. – Я думал, что потерял тебя.

– Я просто пошла прогуляться…

– Именно в этот день? – Он крепче обнял её. – Когда на улицах солдаты и в каждом кипит кровь нациста? Разве ты не понимаешь, насколько это опасно?

– Теперь понимаю.

Он отодвинулся и заглянул ей в лицо. Его взгляд был одновременно разгневанным и испуганным.

– Ничего не случилось?

– Нет…

– Иоганна…

– Я бежала, и меня остановил офицер СС. А потом отпустил. Я не сделала ничего плохого.

Он вновь притянул её к себе.

– Я не могу тебя потерять, – тихо сказал он. Иоганна прижалась к его плечу и зажмурилась.

– Не потеряешь, – сказала она. Как будто и не было шести месяцев молчания. В свете всех окружающих опасностей они растворились в небытии.

И всё же сейчас, больше, чем когда-либо, будущее – их будущее – казалось ужасающе неопределённым.

Глава пятнадцатая

Биргит

Ноябрь 1938

Биргит в третий раз бросила взгляд на дверь битком набитой кофейни, прежде чем перевести его на кофе меланж, который она уже давно заказала, но так и не смогла заставить себя сделать хоть глоток. Вернер написал, что придёт в четыре, но прошло уже пятнадцать минут, и начало темнеть. Она нетерпеливо топнула ногой и постаралась сделать над собой усилие, чтобы больше не смотреть на эту чёртову дверь.