Сестры из Версаля. Любовницы короля

Благодаря славному прошлому герцогини весь дом забит мебелью и вазами, канделябрами, креслами, статуями – некоторые из них нагие – и другими необычными вещами – все это слишком большое для тесных комнатушек. Я стараюсь не входить в комнату, где на полу лежит шкура убитого тигра со свирепо оскаленной пастью, ибо всякий раз, когда я поворачиваюсь, мне кажется, что я собью китайскую вазу, или сиамскую статую, или огромный хрустальный канделябр, не слишком надежно закрепленный в руке бронзовой нимфы. Мадам Ледиг вздыхает и говорит, что я должна учиться двигаться более грациозно, чтобы походить на лебедя, а не на слона.

– Если бы я была моложе, – заявляет она, – я бы не потерпела, чтобы из-за чужой неуклюжести страдали мои произведения искусства. – Она называет их произведениями искусства, хотя в действительности это всего лишь вазы и подсвечники. – Но я уже достаточно стара, чтобы понять: недолговечные вещи легко заменить.

Мадам Ледиг больше не выезжает, но в доме полно посетителей, и меня часто приглашают посидеть с нею, когда она принимает своих гостей. Я так же вольна ходить куда пожелаю, если меня сопровождает Туфф или лакей. Дом расположен как раз у реки, недалеко от садов Тюильри, иногда я там гуляю. Родительский дом тоже расположен неподалеку, прямо на берегу, и один раз я тоже ходила туда. Ничего не изменилось; я не знаю, кто там живет.

Иногда я езжу в монастырь, к мадам де Дрей, и постоялицы делятся со мной последними слухами, а я делюсь с ними всем, что узнаю от мадам Ледиг. Малявки – ой, я не должна так говорить, это Полина всегда их так называла – приветствуют меня и удивленно восклицают, когда узнают, что я уехала из монастыря не для того, чтобы выйти замуж. А мне ведь уже двадцать шесть!

Сперва кормили у мадам Ледиг не очень; у герцогини почти не осталось зубов, поэтому она предпочитает на обед супчики и пюре из каштанов. Она говорит, что мне следует придерживаться диеты, поскольку, по ее словам, я «избыточно полновата».

– Стремись больше походить на угря, а не на кита, – говорит она.

Пообедав с герцогиней, я спускаюсь в кухню на второй обед. Повар – добрый человек, он готовит вкуснейший голубиный пирог со щавелем, а если я как следует попрошу, он даже печет для меня сахарные пирожные, сбрызнутые имбирем, мои любимые, и лакомлюсь ими только я.

Самое приятное в доме мадам Ледиг – это кошки; здесь живут десятки котов и всегда есть восхитительные котята, с которыми можно поиграть и погладить. Коты безнаказанно бродят по дому и крутятся под ногами у лакеев в плохо освещенных комнатах. Я уверена, что лакеи разбили больше ваз и зеркал, чем я.

– Видишь, – устало поучает меня мадам Ледиг, – какие они грациозные и проворные? Ты должна стараться быть такой же грациозной, как кошка, Диана-Аделаида, и меньше походить на слона. – Она вздыхает. – Оно было из Индии.

– Да, тетушка, – отвечаю я, а она делает знак лакею убрать осколки. Разбилось хрупкое страусиное яйцо, вырезанное в форме подсвечника. А теперь это всего лишь кучка скорлупы.

От Полины де Винтимиль

Версальский дворец

20 марта 1740 года