Сестры Шанель

– Да что она понимает?! – воскликнула я, бессознательно принимая сторону Габриэль, желая защитить ее от той травмы, которую она получила после прослушиваний в Виши. Хотя, конечно, учительница была права.

– Она понимает! – Лицо Габриэль исказилось.

Я надеялась, что после этого она задумается о бутике, наконец осознав, что ее призвание – изготовление шляп. Но она продолжала ходить на уроки, чтобы, по собственному утверждению, «оставаться в форме».

Моя бедная сестра. Как обескураживает способность видеть красоту, чувствовать ее внутри, но не уметь выразить ее каким-либо образом. Вы пытаетесь показать красоту определенными движениями, вот только получается не так грациозно, как вы себе представляете. Вы пытаетесь петь, вот только мелодия выходит не так, как звучит у вас в голове.

Я разделяла ее разочарование. Я все еще цеплялась за свои мечты, какими бы легкомысленными они ни были: объявление о свадьбе в газете, посещение скачек… Все эти годы, прожитые вне монастырских стен, я порой чувствовала себя тенью, а не человеком. Мне нужно было доказательство того, что я – Нечто Большее.

В сентябре Селестина ворвалась к нам с новостями. С хорошими новостями. Дорзиа отнесла ее набросок с Габриэль в популярный театральный журнал Comoedia Illustre и предложила купить для следующего выпуска. Им настолько понравилось, что они предложили Габриэль позировать фотографу.

– Мне?! – искренне удивилась Габриэль.

– Да! – ответила Селестина. – Обычно в качестве моделей выступают актрисы. Но мой рисунок сочли настолько очаровательным, что хотят, чтобы именно ты представила свою шляпу. В следующий понедельник в два часа у них в офисе. Фотограф будет ждать. И еще, возможно, они используют некоторые мои рисунки. Но даже если передумают, аванс мне уже заплатили.

Мы были в восторге. Столько лет коллекционировать журналы, часами восхищаться фотографиями – и вот Габриэль может оказаться в одном из них!

– А что я надену? – встревожилась сестра.

Мы потратили несколько дней, пытаясь выбрать идеальный образ, наряд, которая не затмит шляпу, а дополнит ее. Мы изучали фото актрис в старых журналах, чтобы понять, должна ли Габриэль сидеть лицом к камере или повернуться в профиль? Оставаться серьезной или улыбаться?

В день встречи мы с Селестиной сопроводили взволнованную Габриэль в студию и остались ждать в приемной. Она вернулась восхищенная, но все еще обеспокоенная. Что, если ни одна из фотографий не окажется удачной? Что, если она будет выглядеть глупо? Что, если они выберут не ту, которая покажет ее или шляпу в самом выгодном свете?

Но в конце месяца настала очередь Дорзиа ворваться к нам, размахивая новым октябрьским изданием Comoedia Illustre.

– Коко, Нинетт, смотрите!

Это был сигнальный экземпляр. Мы лихорадочно листали страницы, пока не нашли фото Габриэль в профиль, в шляпе с эффектным белым плюмажем и в блузке с изящным воротником. Ее глаза были слегка опущены, легкая улыбка играла на губах.

– Это прекрасно! – Я задыхалась от восторга. Это был не сон! – Ты выглядишь, как звезда сцены.

Однако как раз звездой сцены она не была. Все это время она пыталась петь, пыталась танцевать. Жаждала признания. И теперь она наконец получила его благодаря сшитой ею шляпе.

– Бой нашел место, – сообщила Габриэль, входя в квартиру бодрым октябрьским утром и снимая пальто. – На улице Камбон.

– Место? Для чего?

– Для бутика.

Мне хотелось обнять ее, или заплакать, или и то и другое вместе, но я сдержалась. Потому что чувствовала: ей трудно говорить об этом. Ведь тем самым она официально отказывалась от сцены. Но чем больше она рассказывала, что помещение находится в самом сердце Парижа, в нескольких шагах от предместья Сент-Оноре и Вандомской площади, что совсем недалеко Рю-де-ля-Пэ с модными заведениями мадам Альфонсины и известных кутюрье Уорта, Пакен и Дусе, – тем больше воодушевлялась.

– Бой обнаружил его, когда после обеда выходил из «Ритца», – продолжала она. – Это как раз напротив.

Я почувствовала огромное облегчение. Мысль о том, что придется вернуться в маленький провинциальный Виши, с которым связаны дурные воспоминания, потому что однажды Габриэль наскучат шляпки, крепко сидела у меня в голове. Но бутик означал нечто постоянное не только для меня, но и для нее. Я крепко обняла сестру. Она засмеялась и обвила меня руками.

– У нас так много дел! – Я резко отстранилась. – Мы должны организовать демонстрационный зал, мастерскую, заказать расходные материалы!

Голова кружилась от радости, возбуждения, страха, паники, но мне было так хорошо!

Следующие несколько недель пронеслись словно вихрь. После покупки большой квартиры в Парке Монсо, модном, но скромном районе Парижа, Эдриенн с Морисом окончательно переехали из Виши. Теперь они могли жить вдвоем, не опасаясь осуждения. Предполагалось, что я поселюсь у них, когда съеду от Этьена.

Габриэль, Эдриенн и я прошлись по всем лучшим модисткам. Мы притворялись клиентками, рассматривая тем временем торговые залы и их устройство, потом решали, что можно сделать так же, а что – по-другому.