Сети красивой жизни

  Ивакин содрогнулся. Откуда он это узнал? Впрочем, не исключено, что этот отец Илья просто-напросто заметил: Николай в церкви – залетная птица. Значит, оказался в ней либо из любопытства (что маловероятно – редкий зевака возьмет на себя мужество выстоять в храме всю службу), либо по некоей крайне насущной причине. Что ж, в наблюдательности ему не откажешь. Почти как тем врачам былых времен, которые лишь по внешнему виду больного могли поставить ему предварительный диагноз. В свое время так делал, например, английский врач Конан Дойль. А потом – придуманный им сыщик Шерлок Холмс. Кстати, любопытно, кем был этот отец Илья до того, как стал попом? Занятный тип: пожалуй, с ним все-таки стоит побеседовать. Ведь вряд ли ему, атеисту, когда-нибудь еще представится возможность запросто поболтать с настоящим попом!

   Ивакин не догадывался, что, вспомнив о врачах былых времен, он почти угадал мирскую профессию отца Илии… Хотя прошло уже много лет с тех пор, как тот стал из, так сказать, врача телесного – врачом духовным.

***

      Иеромонаха Илию (а в миру – Игоря Владимировича Логиновского) в его родной Михайловской епархии за глаза величали «чудотворцем». И, надо сказать, вполне заслуженно. Отец Илия был весьма незаурядным человеком. Даже его приход в Церковь (а произошло это в начале семидесятых годов) произошел при достаточно необычных обстоятельствах. В свое время Игорь Логиновский был аспирантом на кафедре гистологии местного медицинского института, и уже заканчивал диссертацию, посвященную тканевым культурам. Причем, по слухам, именно работа над ней заставила его задуматься: а не существует ли на свете Тот, Кто так премудро устроил этот мир и все, что в нем находится? В итоге, после многих раздумий и сомнений, аспирант Логиновский уверовал в Бога, крестился и стал ходить в один из храмов своего родного города Михайловска. А именно – в Свято-Лазаревскую церковь, стоявшую на старом загородном кладбище. Добираться до нее Илье приходилось около часа. И это при том, что в самом Михайловске были два действующих храма! Однако Илья все-таки предпочитал ездить в Свято-Лазаревскую церковь. Ибо, к чему таить, надеялся, что тогда коллеги не узнают об его обращении к вере. В противном случае Илье грозило изгнание из научного мира. И никакие ссылки на то, что многие ученые давнего и недавнего прошлого были верующими людьми, не спасли бы Илью от участи изгоя. Ведь одно дело какая-нибудь Англия или Америка, иначе говоря, гнилой буржуазный Запад, умирающий и загнивающий на корню. И совсем другое – СССР, страна победившего социализма, где вера и наука почитались «вещами несовместными».

   Однако Игорю не удалось долго скрывать свою веру. Как раз на предзащите диссертации у него из-за пазухи выпал нательный крестик. Игорь не стал отпираться: да, он верует в Бога и ни за что не отречется от Него. Не прошло и нескольких дней, как эта история стала известна всему Михайловску – ее обсуждали не только в институте, где работал Игорь, но и в областной газете «Северная Звезда», в которой по этому поводу была опубликована большая статью под заголовком «Двойная жизнь аспиранта Логиновского».  Разумеется, Игорю пришлось расстаться и с медицинским институтом, и с мечтой о карьере ученого. О том, что довелось ему перенести в ту пору, отец Илия избегал рассказывать. Увы, хотя время и называют лучшим лекарем, даже оно не в силах исцелить иные душевные раны…

  Кто знает, как сложилась бы судьба  опального аспиранта, если бы Господь не послал ему встречу с одним священником, который среди духовенства города Михайловска слыл «чудотворцем». А именно – с настоятелем Свято-Лазаревской церкви, протоиереем Иаковом Хрусталевым, жившим по принципу «сам не юли и другим не вели». Однако именно за это городские священники и дьякона обходили «нравного» старика за версту. Да, к чему таить, и он держался от них в стороне. Только вот к Игорю отчего-то привязался. Может, оттого, что лишь этот юноша прозревал за человеческими немощами отца Иакова великую силу его веры и такую честность перед Богом и людьми, которая не имеющим ее кажется грубостью и безумием. А, может, еще и потому, что рядом с Игорем старый, вдовый и бездетный протоиерей не чувствовал себя «одиноким, как в пустыне». Что ж, горе с горем, в отличие от горы с горой, сходятся слишком часто…

  Отец Иаков нашел Игорю работу при храме. Научил его читать по-церковнославянски, петь, звонить в колокола. Мало того: разрешил ему пользоваться своей библиотекой. А книг у отца Иакова водилось немало: старик был ярым книголюбом, что лишний раз подтверждало его репутацию чудака, или, если угодно, «чудотворца».

 Игорь оказался на редкость способным учеником, и вскоре стал незаменимым помощником старого протоиерея. Тем не менее, отец Иаков редко хвалил его, стремясь воспитать в нем смирение, которое, по словам преподобного Амвросия Оптинского, дополняет людскую неисправность²⁵, предохраняя от матери всех пороков – гордыни.