Сети красивой жизни

   Чтобы немного успокоиться, Ивакин решил побродить по улицам. Вдобавок, что таить, он хотел скрыть от Инны свой уход из фирмы. Кто знает, что выкинет его вспыльчивая супруга, узнав, что с сегодняшнего дня ее муж больше не является сотрудником «Белле Вида»? Пожалуй, лучше не говорить ей об этом до тех пор, пока он не найдет себе новую работу. Иначе не миновать очередного скандала. А ему так хочется сохранить мир в семье!

   По этой причине Ивакин заявился домой лишь к тому времени, когда он обычно возвращался с работы. Между прочим, по дороге он снова заглянул в магазин и купил эклеров, которые очень любила Инна. Благо, пирожные были свежими и имели весьма аппетитный вид. Пусть Инна порадуется любимому лакомству. Может, это несколько усыпит ее бдительность? А они с Сашкой доедят торт «Лауренсия». Тем более, что он оказался весьма вкусным, пожалуй, куда вкуснее эклеров. Пусть вчерашний праздник продлится хотя бы еще на день!

    Подходя к своему дому, Ивакин заметил, что в комнате и на кухне горит свет. Значит, Инна уже была дома. Николай ускорил шаг и вскоре уже стоял перед дверью, нажимая на кнопку звонка. Спустя миг она распахнулась и на пороге появилась Инна

  -А-а, пришел-таки… – прошипела она, с нескрываемой ненавистью глядя на Николая. – Явился, не запылился…

  -Инна, что случилось? – едва мог вымолвить Ивакин, не ожидавший столь неласкового приема. – Объясни…

  -Это ты мне должен объяснить! – разъяренная Инна сорвалась на крик. – Ты что, рехнулся? Как ты мог так поступить?

  -Инночка, послушай… - начал было Николай.

  -Заткнись! – перебила его Инна. – Я не желаю тебя слушать! Убирайся отсюда! Хоть к этой твоей… Хоть к твоему чокнутому попу! Ты мне не нужен! Понял!

  В следующий миг в ногам Ивакина плюхнулась спортивная сумка с полурасстегнутой молнией, из которой торчало что-то черное. Николай вгляделся, и узнал свой недавно купленный, еще ни разу не надеванный костюм. На манекене в ГУМ-е он смотрелся весьма элегантно. Но сейчас, смятый и скомканный, этот костюм имел крайне жалкий вид…

  -Забирай свои манатки! – крикнула Инна. – И чтобы ноги твоей здесь больше не было! Завтра же подаю на развод!

  -Инна…Инна… - пролепетал Ивакин. Однако та уже захлопнула дверь.

   Ивакин долго стоял, а потом сидел возле закрытой двери в надежде, что Инна успокоится и сменит гнев на милость. Но, убедившись в бесполезности этого ожидания, подхватил сумку и поплелся вниз.

   Что же ему теперь делать? Да, теперь он свободен. Пожалуй, даже слишком. Ибо после ухода из «Белле Вида» в одночасье стал бездомным, безработным и одиноким. Такой ли свободы ему хотелось? Пожалуй, директор был прав: он сам лишил себя будущего. По собственной честности…впрочем, нет – по собственной глупости. Лучше бы он остался в фирме. Зачем он ушел оттуда? Зачем послушался этого священника, уверявшего его, будто «Господь все управит»? И вот что из всего этого вышло… Как видно, отец Илия просто-напросто обманул его. Что ж, он ответит за это. Сейчас Ивакин пойдет и скажет ему в лицо всю правду. А там – будь, что будет.

   Когда Ивакин подходил к Никольской церкви, на дворе совсем стемнело. Некоторое время он посидел на скамейке напротив входа, не решаясь войти внутрь. Потом из дверей храма начали выходить люди. Ивакин насторожился, как кошка, караулящая добычу. И тут на пороге показался отец Илия. Николай бросился к нему…

  -Николай Сергеевич? – удивился священник. – Это Вы? Что с Вами? Что-то случилось? Вам нужна моя помощь?

  В его словах слышалось столь искреннее участие, что Ивакин не выдержал и расплакался навзрыд, как ребенок.

  -Отец Илия…отец Илия… - только и мог вымолвить он.

  -Полноте, полноте. – успокаивал его священник. – Успокойтесь. Давайте-ка пойдем сейчас ко мне. Чайку попьем. Как там, бывало, старцы говаривали: «выпьешь чайку – разгонишь тоску». А потом расскажете, что с Вами случилось. Бог даст, вместе и придумаем, как Вашему горю помочь.

  …На другой день Ивакин вместе с отцом Илией сидел в купе железнодорожного вагона и рассеянно смотрел на мелькающие за окном станции и полустанки, дома, запорошенные снегом деревья. А поезд «Москва-Михайловск» мчал их далеко-далеко на Север…

ЭПИЛОГ

   В ту ночь маленький Успенский храм, находившийся в десяти километрах от районного центра К., был полон народа. Казалось бы, зачем всем этим людям понадобилось ехать в такую даль и глушь? Впрочем, разве когда-то давно три восточных царя-мудреца не отправились в далекий Вифлеем, ведомые Рождественской звездой, чтобы поклониться Господу, воплотившемуся от Девы Марии? Так чего же удивительного в том, что в иные времена и в иной стране люди отправляются в дальний путь, чтобы, вдалеке от городской суеты, испытать радость от встречи с Ним?