Сети Вероники

Никогда в жизни Алеся не была настолько беспомощна, никогда не думала, что придется ощутить такое! Прижимая ее к кровати, он расстегивал штаны, а она изворачивалась, пытаясь ударить его коленом между ног и одновременно сбросить с лица подушку. Не удавалось ни то ни другое, потому что он как-то мгновенно раздвинул ей ноги и навалился на нее, как удав. Да, длинный и тяжелый удав, что там в этой голове, в этом теле, одни рефлексы, сейчас обовьется и задушит… Крики ее звучали глухо, да и какая разница, как они звучат в запертой квартире…

– Будешь дергаться… точно… придушу, – пообещал он и прижал подушку так, что у Алеси потемнело в глазах.

В голове зазвенело, тело начало обмякать, она еще сознавала, что теряет силы, но собрать их уже не могла…

– Отпусти… – прохрипела она.

Подушка приподнялась.

– Не рыпайся – отпущу.

Он в самом деле отпустил ее, и она села на кровати. Ее била дрожь.

– Ну лучше ж по-хорошему, да?

Его тон опять стал примирительным.

«Я не смогу от него отбиться. Как только попробую встать, убежать, он снова… Я ничего не могу против него… Если буду сопротивляться, то и правда задушит…»

– Лучше, да? – повторил он уже угрожающе.

Она кивнула. Зубы при этом клацнули. Его лицо было совсем близко. Ничего похожего на физическое желание не было в глазах. А то, что было, не относилось к области разума.

– У тебя деньги есть? – вдруг спросил он.

Алеся кивнула снова.

«Может, уйдет? Ему же не надо… меня… это же видно… Или возьмет деньги, а потом убьет?»

Логика его действий была ей непонятна.

– Где? – спросил он.

– В сумке. На подоконнике.

– Сиди тихо.

Он поднялся, подошел к подоконнику, взял ее сумку, открыл. Алеся попыталась соскользнуть с кровати. Старые пружины заскрипели.

– Сиди, сказал! – прикрикнул он.

Мог бы и не кричать. Теперь, когда она не отбивалась от него физически, силы оставили ее совсем. Совсем. Она не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Происходящее казалось ей нереальным. Вот он открывает ее сумку… Вытряхивает содержимое на пол… Приседает на корточки, берет кошелек, открывает… Надсадно скрипит входная дверь…

Он резко обернулся на этот звук.

– Тебе чего? – В его голосе мелькнуло удивление. – Ты как дверь открыл?

– Ключом. Живу здесь.

Алеся вздрогнула и с трудом, как от удава, отвела взгляд от Геннадия.

Женя стоял в дверях и смотрел спокойно или холодно, не разобрать было выражения глаз в ледяной радужке. Потом подошел к Геннадию и, не говоря ни слова, коротко ударил его обеими ладонями по ушам. Геннадий вскрикнул, как заяц. Алеся однажды начала смотреть с Сережкой какой-то фильм на «Живой планете», и вдруг с экрана закричал заяц. Она тогда сразу же выключила телевизор, таким жутким показался ей этот крик.

Женя взял Геннадия за ворот рубахи и выволок из комнаты. Хлопнула дверь. Громко щелкнул замок. Женя вернулся, в два шага оказался рядом с Алесей, провел ладонями по ее плечам, спросил:

– Ничего?

Она кивнула. Горло сжимал спазм, и ответить иначе не получилось.

– Давно все это?

– Ч-час… – Голос все-таки прорезался. Не голос, а хриплый писк. – Он… обои пришел… клеить. Я… по объявлению…

Женя сел рядом с ней на кровать, повторил:

– Точно с тобой ничего?

– Т-точно…

– У тебя есть что-нибудь седативное? Снотворное, может.

– Нет. – Она улыбнулась жалкой улыбкой. – Зачем мне снотворное? Я и т-так засыпаю.

– Ты дрожишь.

– Сейчас пройдет.

Алеся почувствовала, что дрожь в самом деле утихает. Его присутствие всегда действовало на нее успокаивающе. Даже сейчас, когда он сидел в полуметре от нее.

– А правда, как ты открыл дверь? – спросила она.

– Не заперто было. Замок неисправен. Надо сильно хлопнуть, иначе не закрывается. Ты не знала?

– Нет.

Алеся хотела спросить, как он узнал, где она живет, но спросить об этом не могла. То есть не об этом не могла, а ни о чем вообще. Дрожь прекратилась, но на ее место пришло оцепенение. Все стало безразлично. Руки налились тяжестью, онемели плечи. Веки смыкались сами собою. Что-то похожее происходило с ней в поезде, но хотя всю дорогу из Пинска в Москву она проспала как убитая, тогда это было все же не так неодолимо.

Хотела сказать: «Я засыпаю», – но не смогла произнести даже этого, а просто легла, поджав ноги, на косо брошенную подушку, которая несколько минут назад была еще у нее на лице, и закрыла глаза.

Когда сходились ресницы, Алеся еще видела, что Женя смотрит на нее. Но что означает его взгляд, не разбирала уже, не разбирала…

Глава 21

Этот взгляд снился ей каждую ночь. Полгода – каждую ночь. Он стал ее ночным кошмаром, но когда однажды не увидела его во сне, то проснулась в слезах, вся дрожа, будто очутилась в ледяной пустыне. Хотя именно взгляд был ведь ледяной, а его отсутствие, наоборот, должно было бы согреть ее.

Вероника набросила поверх ночной рубашки пуховую шаль, босиком пошла в кухню. Плита еще не остыла, и вода в стоящем на ней чайнике была теплой.

Когда она наливала воду в чашку, в кухню вошел Лазарь Соломонович, сонный, в пижаме.

– Меду разведи, – сказал он. – Мед успокаивает. Не будут кошмары сниться.

– Мне не снились кошмары.

Вероника поняла, что улыбка ее выглядит жалкой.

– А что снилось?