Сеульская история любви

Тут же ответила ей, и мы опять проболтали больше полутора часов, причем Лизавета с горячностью, присущей ей, вдруг предложила мне приехать к ней в гости.

«Пока живот еще не очень большой», - пояснила она.

Я отнекивалась, как могла, но женщина была непреклонна, и, в конце концов, я сдалась, пообещав ей, что на пару дней все-таки смогу приехать.

«Что это – на пару-то?! За пару дней мы с тобой даже наговориться не успеем. А я еще хотела показать тебе наш город, красавицу Ангару… Ну, и вообще… Ты же еще не была у нас?»

Я согласилась, что да – не была.

«Ну, вот! Вот и приезжай! Да не затягивай»

А потом она как-то неуверенно спросила:

«Ань»

«А ты что-нибудь новенькое о них слышала?»

«Нет, что ты! Откуда?! И не слышала, и не видела ничего в интернете»

«Ну да! Я думаю, сейчас о них особо писать не будут. Служат и служат»

«Да»

«Тебе никто не звонил…оттуда?»

«Лиз, я вытащила ту сим-карту»

«Выбросила??????»

«Нет, зачем? Просто вытащила из телефона и прибрала»

«Ну, и правильно! Не вздумай выбрасывать! Слышишь?!»

«Да слышу, слышу! Не собиралась я ее выбрасывать!»

«Вот и молодец! Не надо»

Мы поговорили еще немного и попрощались – у Лизы было уже поздно.

Уже потом, лежа в постели, я вспомнила, что так и не сказала подруге, что мой малыш уже зашевелился.

Я, и вправду, съездила в гости, в большой сибирский город – красивый, старинный, вольно раскинувшийся на берегу Ангары. Лиза таскала меня по достопримечательностям, мы каждый день бродили по набережной. Подруга совсем по-детски обрадовалась привезенным подаркам, которые можно было достать только в нашем регионе. Ну, и то, что я приготовила для нее из Сеула – новый альбом BTS, какие-то приятные мелочи и две мягких плюшевых фигурки-игрушки: одну для Лизы – соню-коалу Koya нежно-голубого цвета, придуманную Намджуном, а вторую для ее дочки – непослушную печеньку Shooky, которая ненавидит молоко, – полет фантазии Шуги.

Я долго смеялась, глядя, как обе они – и девочка, и ее мама – восторженно скачут, держа в руках игрушки. А муж Лизы – серьезный, неразговорчивый Михаил, выглянул из другой комнаты, молча, поджав губы, покачал головой и опять скрылся. А девчонки продолжали скакать и радостно повизгивать, а потом накинулись на меня и начали обнимать, и тормошить, и тискать, выражая свою радость. Вот же кей-поперши!..

Уже будучи в гостях, во время одного из наших бесконечных разговоров, я призналась подруге, что малыш начал потихоньку шевелиться, дает о себе знать, и та искренне порадовалась за нас. А потом нахмурила брови и сказала:

- Жалко только, что Шуга не знает об этом…

- Лиз, поверь, так будет лучше…

- Ну, не знаю, не знаю, - с сомнением покачала она головой и перевела разговор на другое.

Прожив у Лизы несколько дней, я вернулась домой.

Села, наконец, за перевод своей медицинской карты, и вскоре текстовая копия на русском языке была у меня в руках. Тогда же, прихватив и оригинал, и распечатанный перевод, я поехала в женскую консультацию и встала там на учёт, не забыв упомянуть, что мой прежний доктор советовал мне сделать операцию по кесареву сечению.

Если гинеколог и медсестра и были удивлены, то они очень искусно скрыли это. Представляю, однако, как они перемыли мне все косточки после приема. Но меня, если честно, это мало волновало.

Съездила я и на прежнюю работу. Коллеги, увидев меня, обрадовались, а руководитель вновь заверила, что они будут только рады, если я вернусь к ним. Я подтвердила, что очень хотела бы этого, потому что жить на что-то надо. На том и порешили. И уже через несколько дней я начала работать.

Конечно, не было ни одного дня, чтобы я не вспоминала о жизни в Сеуле.

Ложась вечером спать, я бесконечно прокручивала в мозгу разные события, встречи, слова, сказанные парнями в тот или иной момент. Наши поездки с концертами в другие страны.

И, конечно, Юнги. Даже не закрывая глаз, я видела мысленным взором его лицо, запечатлённое на подкорке, слышала его голос, вспоминала слова, которые он мне говорил, прикосновения и поцелуи. Это было какое-то наваждение. Но я не хотела избавляться он этого наваждения.

У меня вошло в привычку вслух разговаривать с малышом. Я включала песни Шуги и говорила в квартире, в которой, кроме меня и кошки, никого не было:

- Малыш, слушай! Это поет твой папочка!

Я открывала в интернете фотографии рэпера и, глядя на него, произносила:

- Смотри, малыш! Это твой папа…

И удивительно, но дитя реагировало. Иногда оно принималось двигаться в животе, словно приплясывая в такт ритму.

Живот мой, между тем, рос и рос. Это стало полной неожиданностью для окружающих.

Но мама – моя чуткая, понимающая мама – как-то быстро и легко, словно само собой разумеющийся, приняла этот факт. И как много раз в жизни до этого, она только сказала:

- Ничего, доченька, все будет хорошо. Я помогу тебе! Ничего!

И ведь что характерно – ни разу так и не спросила, кто отец ребенка. А я пока тоже ничего не сказала ей.

Игорек принял это с какой-то философской мудростью, сказал только:

- Все нормально! Ты, главное, мам, берегись!

А вот дочь…