Сеульский Подражатель

– Была причина, по которой ты записывала наши разговоры и задавала вопросы, слишком очевидные для детектива. Потому что по сути ты вела запись показаний подозреваемого, которая так же важна, как и проведение следственного эксперимента. Вещи в моей квартире находились в коробках, потому что их конфисковали в качестве вещественных доказательств. При осмотре места пожара бейджик, который вы надели мне на шею, был не пропуском, а какой-нибудь карточкой с надписью «подозреваемый». Яйца, которыми закидали машину, должно быть, предназначались серийному убийце. Я бы мог догадаться об этом раньше, учитывая значение имени «Ли Суин». Ведь «Ли Суин» значит «заключенный»[25].

– Так, значит, ты все вспомнил? – сухо спросила детектив. Вопрос прозвучал на удивление спокойно, даже хладнокровно.

– В конце концов, ты хочешь услышать от меня только одно: вернулись ли ко мне воспоминания. Ведь невозможно привлечь к суду серийного убийцу, потерявшего память. В данной ситуации я буду освобожден от наказания в связи с моральной и физической утратой. Потому что суд не может наказать человека, который даже не может вспомнить совершенное им преступление.

– …и ты думаешь, что выиграл эту игру, не так ли? – по тону ее голоса было неясно, задавала ли она вопрос ему или просто говорила себе под нос.

Ли Суин колебался, каким тоном сказать следующие слова. Он надеялся, что детектив Хан не сочтет его саркастичным.

– Не могла бы ты задать этот вопрос еще раз? Вернулись ли ко мне воспоминания?..

Но детектив Хан молчала.

Она повернула голову и посмотрела в окно. Ли Суину было неловко смотреть на нее, поэтому он тоже перевел взгляд на окно. Было видно безоблачное голубое небо.

– Я, Ким Хён, нахожусь в здравом уме и твердой памяти. Это признание записано свободно, на меня не оказывали никакого давления и принуждения.

Она схватила телефон дрожащей рукой. Хан Чжису пыталась сохранить хладнокровие, но была совершенно потрясена. Ли Суин подавил желание взять ее за руку.

Тяжелую тишину нарушил стук пальцев детектива по экрану мобильного телефона. Она остановила запись.

– Почему ты признаешься в этом?

– Ты же понимаешь, что это не игра. Месть осуществлена, нет победителей и проигравших. Я считаю, что виновный должен понести соответствующее наказание, о чем говорилось в последних словах моего интервью. Если бы мне пришлось выбирать между жизнью без воспоминаний и жизнью с воспоминаниями, я бы выбрал последнее.

– Ты собираешься понести наказание, так ничего и не вспомнив? Даже если этим наказанием будет смертная казнь?

– Конечно. Я уже сделал этот выбор в прошлом.

В больничной палате воцарилась тишина, которую никому не хотелось нарушать.

Детектив Хан все еще не могла смотреть на Ли Суина. Внезапно ее дыхание стало ненормально быстрым. Она вытерла пот со лба рукавом.

– Все в порядке?

– Я плохо себя чувствую, – пробормотала она.

Детектив пошла в уборную. Через некоторое время послышался звук льющейся воды. Хан Чжису вернулась, вытирая воду со рта тыльной стороной ладони. Хотя Ли Суин не видел ее лица, но на контрасте с темным цветом ее одежды оно выглядело очень бледным.

Она порылась в своей сумке и достал блокнот. Ее дыхание восстановилось, и она, казалось, чувствовала себя комфортнее, чем раньше. Она быстро пролистала свой блокнот и достала оттуда листок бумаги.

– Я принесла это из твоего дома, старший инспектор. Оно лежало на столе, – она наконец обратилась к нему «старший инспектор».

Ли Суина больше взволновал тот факт, что она все еще называла его инспектором, чем то, что протягивала ему детектив Хан.

– Это твоя дочь.

Он взял фото, которое протянула Хан Чжису.

Целый ворох мыслей пронесся у него в голове. Дочь? Ли Суин смутился. Поскольку он ничего не помнил, это казалось чем-то нереальным.

Инспектор прищурился и сосредоточился на фотографии. Однако он едва мог разглядеть короткую стрижку девушки и цвет ее одежды. Инспектор чувствовал себя ужасно, потому что не мог разглядеть лицо дочери, которого никогда раньше не видел. Чем больше он концентрировался на фотографии, тем размытее становилось его зрение и тем сильнее болела голова.

Ли Суин опустил фотографию на кровать, но отпустить ее не мог.

– Она очень на тебя похожа, старший инспектор. Выглядит такой же смышленой, как и ты.

Детектив снова назвала его инспектором. Ему привычнее было, когда его называли «инспектором Ли Суином», а «Ким Хён» казалось чужим.

Похожа на него? Ли Суин не мог вспомнить ни своего лица, ни лица дочери.

Он рассеянно провел рукой по лицу и почувствовал следы ожогов. Ему нечего было сказать в ответ. Он чувствовал усталость от жизни. Никаких сожалений не было.

– Сейчас, наверное, тебе пора уходить. Тебе придется ехать в полицейское управление Сеула.

Вместо ответа детектив застучала по перилам кровати. Стук становился все быстрее и быстрее.

– Не нужно извиняться. Я бы сделал то же самое.

– Я сообщу об этом начальнику отдела. А пока пусть это останется между нами.

– Хорошо.