Севастополь. История страны в лицах

Автор этих строк в статье, посвященной братьям Беренсам, выдвинула предположение[47], что начальник Морского генштаба Евгений Беренс был разведчиком, причем, возможно, даже двойным, что он контактировал с разведками Британии (что более вероятно) и Германии. И, возможно, о его контактах летом 1918 года были в курсе Ленин и Троцкий, и именно этим объясняется неуязвимость Беренса на своем посту в ходе раскрытия осенью 1918 года британского «заговора послов», когда в Морском генштабе были арестованы многие ближайшие сотрудники Беренса, но не он сам. А в марте 1918 года, как раз в тот момент, когда Беренс, по сути, подменил первоначальную установку морского Наркомата на «вывоз запасов имущества» из Севастополя в Новороссийск требованием эвакуации флота, в Морском генеральном штабе ликвидировались следы его сотрудничества с британскими агентами. В конце мая – начале июня же складывается своего рода триумвират тех, кто требовал скорейшего тайного уничтожения флота – Ленин, Троцкий и Беренс.

В книге 1931 года участника событий, прапорщика В. Жукова «Черноморский флот в революции 1917–1918 гг.», долгие годы лежавшей в спецхране, автор как бы между делом пишет:

«Англичане прекрасно учитывали описанную стратегическую обстановку, и в их интересах было не допустить захвата Черноморского флота немцами, почему их дипломатия пыталась всякими окольными путями, через влиятельные морские круги, оказать воздействие на советское правительство, которое, помимо этого, пришло к выводу о необходимости уничтожить Черноморский флот. По тем же соображениям, хотя и под предлогом борьбы с большевиками, англичане, пришедшие в Крым на смену немцев (август 1918 г.), поспешили уничтожить русские морские силы на Черном море. Так, по постановлению англо-французской Военно-морской комиссии экспертов, были взорваны цилиндры машин и башенные орудия на старых броненосцах, а 11 подводных лодок были выведены в море и утоплены»[48].

В более поздней советской литературе подобные стратегические расклады вокруг истории с затоплением флота не фигурируют.

Историк спецслужб Александр Колпакиди в разговоре с автором этих строк согласился с предположением, что за идеей затопления флота действительно могли стоять какие-то негласные договоренности руководства большевиков с Англией и Францией, которые вели свою активную игру – или, точнее, попытки большевиков договориться с Антантой о сотрудничестве. В частности, по мнению Колпакиди, так называемый Красный десант – операция частей Красной Армии под Таганрогом в начале июня 1918 года, совершенно бессмысленная с военной точки зрения (весь десант был просто расстрелян немцами в упор) – вполне могла быть англо-французской провокацией, с целью надавить на руководство большевиков в каком-то вопросе. Возможно, открытие французских архивов, до сих пор засекреченных, позволило бы дать ответ по данному поводу.

Пока же можно только очень осторожно сказать, что если высказанное предположение справедливо, то предметом англо-французского шантажа вполне мог стать вопрос затопления Черноморского флота – ведь именно после истории с Красным десантом (8–14 июня) Ленин и Троцкий начинают «бомбить» телеграммами Новороссийск с требованием срочного затопления (активный обмен телеграммами – с 13 июня).

И если это предположение всё же справедливо, то это, вероятно, могло бы объяснить яростную реакцию большевиков («красный террор») на раскрытие в начале сентября 1918 года заговора британских послов, планировавших свержение советской власти – спустя всего два с половиной месяца после затопления кораблей Черноморского флота.

БЕГУЩИЕ НА КОРАБЛЯХ

В книге 1931 года В. Жукова подчеркивалось, правда, с соответствующими идеологическими коннотациями, что именно Черноморский флот как целостность дал жизнь врангелевской эвакуации: